Уже в январе 1919 года в Бодайбо было подавлено стихийное восстание рабочих и речников золотопромышленности. Пароходы, не получившие ремонта, не смогли полностью включиться в перевозки: в Жигалово остались и уже больше никогда не выходили в рейсы «Старик», «Олекма», «Ермак», в глотовском затоне Киренска сгорел пароход «Чайка», в Воронцовке стояли выведенные из строя командами «Борец» и «Николай». На всех верхнеленских пристанях было вывешено объявление о недопустимости забастовок: «Мы, представители местной власти, напоминаем рабочим и служащим, что местность, в которой мы живём, состоит на осадном положении, кроме того, служащие и рабочие железной дороги и пароходства рассматриваются нами как военнообязанные и только на этом основании они освободились от призыва. Если же рабочие, несмотря на указ верховного правителя о недопустимости стачек всё-таки попытаются осуществить свои разрушительные замыслы… то их действия будут рассматриваться с точки зрения законов прифронтовой полосы. Управляющий уездом А.Березин». Но уже в августе 1919 года партизаны отряда В. Остащенко пытались освободить Усть-Кут. Первой операцией отряда Слюсарева было освобождение деревни Каймоново. 12 октября 22 человека пытались захватить пароход «Граф Игнатьев», обстреляли его, причём стреляли несколько винтовок и деревянная трещотка вместо пулемета. Пароход, не поднимая якоря, дал задний ход и, отошёл вниз по Лене.
В одном из партизанских отрядов воевал бывший политссыльный, речник Василий Алексеевич Культяпин. В 1906 году за участие в Свеаборгском восстании он был отправлен в Сибирь, с 1910 года он отбывал ссылку в Бирюльке, через 6 лет нанимается на пароход «Пётр». До самого конца жизни он проработал капитаном на судах «Лензолотофлота» и считался лучшим знатокам малых рек. 34 навигации проработал шкипером боец отряда Рыдзинского, затем, красный партизан Ульян Осипович Корицкий. В разгроме отряда поручика Бодэ, остатков каппелевцев принимал активное участие штурвальный с «Кушнарёва» Яков Абрамович Красноштанов.
Широко (Известна среди киренчан фамилия Яшиных. «Дед мой, Василий Фёдорович — писал в ответ, на моё, письмо Александр Иванович Яшин — был политссыльный, сослан со всей семьёй из Одессы в 1895 году. Отцу в то время было 11 лет. Дед, отец и дядя принимали участие в установлении советской власти и свержении колчаковщины в Киренске. Дед перед смертью, в 1936 году, подарил мне карманные часы с гравировкой: «Старому партизану Яшину В.Ф. в день освобождения Сибири от Колчака». Активное участие в разгроме белогвардейцев принимал бывший политссыльный матрос, Александр Устинович Егоров, пришедший на Ленский флот в 1919 году. Видным организатором революционной борьбы на Верхней Лене был Ф.Ф. Колчанов. Рабочий-металлист, сосланный в 1905 году на Лену, работал машинистом на пароходах. В 1918 году организовывал в Верхоленске совдеп, погиб в бою с бандитами. В том же бою погибли механик В.А. Кочетков, Н.Ф. Неугодников, много речников из Жигаловкого района. В составе Верхоленского совдепа бандой Черепанова были расстреляны качугские рабочие А.С. Ионов и И.Х. Бекман, от белогвардейской пули погиб пионер колымского судоходства, моторист катера «Юкагир» И.М. Хаенко. Из экипажа парохода «Лена» сложили головы В.М. Кадыров, И.И. Москвитин, И.М. Струченко, Решко, Марков, Сорокин, Селиванов. В навигацию 1919 года большая часть водников уже была в партизанских отрядах — мизерная зарплата и постоянная угроза оказаться в колчаковской армии увеличивали дезертирство — убегали в удобных местах, даже не беря расчёта. На пароходах «Карл Винберг» и «Товарищ» оставалось по два матроса, да и на других судах дела обстояли не лучше. 10 июня бывший солдат-фронтовик М. Харизов на борту парохода «Тайга» открыто призывал новобранцев к свержению колчаковского правительства. «Уважаемые товарищи, члены центрального правления — писали речники лидерам профсоюза 9 июля 1919 года — Воронцовским отделом получены материалы и результат договора на 1920 год. Вечером собралось несколько (человек 20) членов союза и были прочитаны все ваши бумаги. Впечатление, произведённое после чтения, вызвало полнейшее недоумение. Как может прожить чернорабочий, имея жену и только одного ребенка пяти лет, получая в день 14 рублей и при поставленной «Лензото» плате за припасы? Выписка ему по амбару, одна провизия, будет стоить 351 рубль 65 копеек. Заработает же он в месяц 350 рублей чистого заработка. А откуда взять на бельё, на обувь, на одежду, которые теперь очень дороги? Откуда взять на уплату земских сборов? Чем уплатить подоходный государственный налог?» Первыми прекратили 10 сентября работу команды пароходов «Карл Винберг» и «Товарищ». Через четыре дня в адрес промыслового управления от и.о. управляющего пароходством И.И. Минеева ушла телеграмма: «Команды «Барона Гинцбурга», «Товарища», «Александра», «Винберга» до получения новых ставок выходить плавание сегодня отказались. Лагутину Киренск телеграфирую принять меры прекращению стачки». Об А.Н. Лагутине, начальнике Партии по исследованию рек Ленского бассейна уже упоминалось. В 1919 году он был служащим «Парлензолото» и очень немногие тогда знали, что Анатолий Николаевич выполнял задания иркутского подполья. По заданию комитета он, к примеру, вёл переговоры с колчаковским правительством о сохранении жизни В.В. Рябикова, комиссара путей сообщения, которому грозил расстрел. А.Н. Лагутин добился увеличения окладов у речников и в тот же день пароходы вышли в рейсы.
Вскоре крепкие морозы сковали реку Лену, пароходы стали, белогвардейцы потеряли возможность передвижения войск и партизаны начали освобождение приленского края от колчаковского правления. Весной 1919 года на Урале Красная армия погнала Колчака, 14 ноября Омск стал советским, 5 января 1920 рабочие дружины овладели Иркутском — теперь верховному правителю уже было не до наведения порядка в тылу. 13 ноября 1919 года партизанский отряд Д.Е. Зверева освободил Усть-Кут. 11 декабря рабочие пристани Жигалово обезоружили местный гарнизон и милицию. 15 декабря окончилась власть Областного совета в Якутске, через два дня вспыхнуло восстание в Киренске под руководством А.М. Алексеева и И.Г. Никольского, в тот же день колчаковская власть была ликвидирована и в Бодайбо.
Таким образом, к концу 1919 года верхняя и средняя Лена была советской, правда, эти места наводняли всевозможные сукинцы, каппелевцы, копейкинцы и другие — была даже атаманша Черепанова. На огромной территории царила разруха. Пароходное сообщение нарушено, телеграфные линии прерваны, деревни разорены, мужского населения почти нет: Нужно было налаживать в первую очередь работу транспорта, на новых условиях. 12 марта была закончена национализация недвижимого имущества Никифорова, Рылова-Лесникова и наследников Громовой, 9 мая — имущество наследников А.М. Кушнарёва. Днём национализации Ленского флота следует считать 18 февраля 1920 года — в этот день был издан приказ Сибопса (Сибирского округа путей сообщения). В свою очередь, иркутский ревком 21 февраля издал постановление №16 о порядке проведения национализации флота на Лене. Комиссии по передаче флота возглавили: в Усть-Куте капитаны Фёдор Алексеевич Горнаков и Алексей Давыдович Черток, в Киренске — вновь назначенный начальником райуправления Александр Михайлович Адалев и комиссар Николай Александрович Зубков. В Якутске национализацию флота проводила комиссия в составе представителя ревкома Льва Минеевича Тверского, представителя городского совета Марка Наумовича Стародуба, капитана и механика «Лены» Наума Самойловича Горовацкого и Владимира Александровича Иванова, начальника Якутской пристани Владимира Петровича Байкова, назначенных приказом Якутского ревкома № 15 от 15 марта 1920 года. Какого-то существенного сопротивления со стороны бывших судовладельцев национализация не встретила — напротив, как рассказывают, К.Н. Глотов и А.М. Адалев после оформления всех документов пожали друг другу руки, да и А.Д. Черток, собственно, был сыном судовладельца, одновременно и совладельцем парохода «Желанный». В архивах встречаются акты национализации, оформленные много позже — например, 12 ноября 1921 года: «Мы, нижеподписавшиеся, от эксплуатационного отдела М.В. Акуловский и представитель от механического отдела В.П. Байков сего числа произвели приёмку баржи № 21 «Гонец». Насколько подробно описывалось имущество, видно из акта национализации парохода «Лена» от 20 марта 1920 года в устье речки Шестаковки, в восьми верстах от Якутска. В акт включены иконы, тарелки глубокие, тарелки мелкие, ложки. В отличие от других рек, где у ряда владельцев были оставлены их пароходы, на Лене национализировали всё подчистую, даже пароходы «Ленсоюза» — кооперативной организации. Обширнейшая переписка по вопросу возврата судов ни к чему не привела — пароходы «Кооператор» (бывший «Каролонец») и «Народный» так и заржавели в гавани Красноармейского затона (бывший глотовский), так как ремонтировать их было некому.
Ещё один пример: «Ноября 6, 1920 года мы, нижеподписавшиеся, агент «Водотранс» В.П. Байков, начальник Якутской судоходной дистанции С. Фридьев и зав. Якутской электростанцией А.А. Федоров постановили настоящий акт о следующем: первыми двумя из нас принят, а последним сдан находящийся на электростанции мотор от сгоревшего судна, принадлежавшего ранее пароходовладельцу Г. Новокрещенову, а затем перешедшего во владение бывшего земства, ныне подлежащего национализации.
«Владелец мотора просил вернуть его для дальнейшего употребления на судно, но последовал следующий ответ: «Национализация торгового флота на территории РСФСР, в том числе и по Якутской области, произведена на основании декрета СНК, каковой декрет может быть изменён в законодательном порядке только самим законодателем, а потому постановление Якутского совнаркома о возвращении частей и имущества катера «Запорожец» гражданину Новокрещенову, как отменяющее декрет Высшей власти, не может быть нами выполнено. Управляющий пароходством А. Адалев». Всего на основании актов было принято 38 пароходов — «Верхоленец», «Старик», «Повстанец» (прежнее название «Карл Винберг»), «Тихий», «Олекма», «Ермак», «Товарищ», «Почтарь», «Северный», «Михаил», «Дорогой», «Алдан», «Тайга», «Пермяк», «Работник», «Чайка», «Витим», «Желанный», «Сынок», «Диктатор» («Громов»), «Звездоносец» («Граф Игнатьев»), «Пролетарий» («Граф Сперанский»), «Пропагандист» («Акепсим Кущнарёв»), «Республиканец» («Александр»), «Коммунист» («Св. Иннокентий»), «Лена», «Якут», «Полярный», «Смелый», «Запорожец», «Революционный» («Альфред»), «Борец», «Красносибирец» («Тихон Задонский»), «Красноармеец» («Генерал Синельников»), «Кооператор» («Каролонец»), «Лев Троцкий» («Барон Гинцбург»), «Партизан» («Николай»), «Соболь», «Киренск». Из этого флота «Старик», «Олекма», «Ермак», «Почтарь», «Алдан», «Чайка», «Борец» и «Партизан» были определены в «кладбищенскую группу». Таким образом, в рабочем ядре флота оставалось 30 пароходов общей мощностью 5165 индикаторных лошадиных сил. Быстрому развороту перевозок в 1920 году помогло постановление «Об усилении водного транспорта», по которому, как и при Колчаке, речники были «призванными на военную службу по водному транспорту». 19 мая 1920 года в Киренске был организован участковый комитет профсоюза (баскомреч), прошла первая профсоюзная конференция водников. 4 июня пароход «Революционный» с баржей «Ольга» доставил в Якутск советских работников во главе с уполномоченным Сибревкома М.К. Аммосовым. Уже по пути, 27 мая, в носовом салоне парохода состоялось первое заседание бюро Якутского совнархоза.
По пути следования М. Аммосов ознакомился с состоянием приленского края: «Неосведомлённость населения не поддаётся описанию. В Киренске среди крестьян чувствуется охлаждение советской властью, товарно-продовольственный кризис, что вызывает недовольство… У местных крестьян на руках большое количество попрятанного оружия, включая пулемёты». Опасения Аммосова по поводу возможности контрреволюционных выступлений в верховьях Лены, как известно, уже осенью подтвердились. Летом в Якутске произошёл окончившийся мирно конфликт с охотскими партизанами — анархистами, прибывшими из Усть-Маи на пароходе «Диктатор» с сотнями шкурок песца и 9,5 пудами золота.
«В 1920 году я пошёл на пароход «Коммунист» — рассказывал мне бывший лоцман Григорий Миронович Агафонов из Алексеевска — с весны рубку обложили мешками с песком, прикрыли листами железа. Командовал пароходом Иван Алексеевич Андреев. Из Усть-Кута повели баржу с отрядом красноармейцев. В Нерюктяе остановились, отряд высадился, потом они пошли на Амур… Во время зимовки в Жербе около парохода был выстроен домик, где размещалась охрана». Его земляк, тоже лоцман, Григорий Григорьевич Сукнев вспоминал: «В 1920 году на «Тайгу» первым рейсом сел отряд красноармейцев — пароход шёл в обстановке секретности, нас на берег не пускали, погрузка дров проходила под усиленной охраной. Пришли в Усть-Кут, командование отряда приказало идти вверх, сколько будет возможным. Вскоре перекаты преградили путь, красноармейцы сели на лодки и поплыли вверх, как потом оказалось, для ликвидации банды». Случалось, из-за кустов на берегу стреляли — время было очень беспокойное.
Навигация 1921 года начиналась в трудных условиях — сказывалась нехватка грузов, безработица, явный и скрытый саботаж, на всех пароходах и баржах обязательно находились красноармейцы или сотрудники ЧК и, несмотря на это, случались происшествия, одним из которых была Нельканская трагедия. Кто знает — не захвати белогвардейцы «Киренск» и «Соболь» на реке Мае, может быть и не было бы «повстанческого» движения в таких масштабах, что уже зимой 1921 года Якутск оказался в окружении. Мне довелось разговаривать с последним очевидцем тех событий, Михаилом Афанасьевичем Комышевым, бывшим лоцманом, капитаном, награждённым орденом Ленина, и вот что он мне рассказал:
«Пароход «Соболь», зимовавший в Киренске, первым рейсом из Якутска доставил до Нюрбы грузы, затем 31 июля взял на борт второй Охотский отряд в 75 человек под командой Пыжьянова, высадив его у Охотского перевоза. Отряд этот ничем себя не проявил, бросил на произвол судьбы жителей Охотска, за что Пыжьянов был осуждён и расстрелян. После этого «Соболь» пошёл на реку Маю. Капитаном на пароходе был Ефрем Дорофеевич Цирульников, старпом — Эдуард Францевич Езеровский, лоцман – Никита Платонович Марков, штурвальные, кроме меня, — С.И. Кожевников, Ф.И. Красноштанов, Н.И. Бобошин. Мы подняли две порожние баржи — «Накатами» и «Аканак» до Нелькана, где стоял ранее пришедший с экспедицией И.Ф. Молодых пароход «Киренск» (капитан А.П. Фок, старпом Л.Д. Черток, лоцман Корзенников из деревни Назарово, погибший в том же году от бандитской пули). Силами команды мы загрузили баржи продовольствием и промтоварами для Якутии, пришедшими зимой из Аяна.
После погрузки отошли от Нелькана и, пройдя примерно километров двести, увидели на правой стороне по течению, в глухом месте, группу вооружённых людей, которые давали знак остановиться. Капитан принял решение сделать оборот, так как одеты они были как красноармейцы, с нашитыми красными лентами. После остановки парохода на берег была подана шлюпка. Когда их доставили на пароход, эта группа зашла в салон, вызвали туда капитана, где предъявили ему свои права, приказав возвращаться в Нелькан под угрозой оружия». О побеге бывших офицеров, находившихся на военной службе в Якутске, среди которых были Толстоухов, Коробейников,
Занфиров, Шипков, Жарников и другие — стало известно сразу, однако погоня промедлила. Посланный на разведку тунгус С. Березин сообщил, что офицеры захватили пароходы, в том числе и тот, который ждали красные, а баржи стоят на якоре у устья Юдомы. Попытка сплавить баржи вновь не удалась: сплывавшие на лодке матросы и шкипер Фукин сообщили, что «Соболь» уже увёл баржи в Нелькан. Далее М.А. Комышев вспоминал: «На «Соболе» ехал пассажиром бывший работник ГПУ Добрынин Михей с семьёй. Людей, зашедших на пароход он сразу же узнал, сказав нам, что это бывшие белогвардейские офицеры. Они его узнали тоже. «Киренск», вышедший из Нелькана позднее нас, бандиты задержали, часть вооружённых людей перешла на него. С приходом в Нелькан многих из числа пассажиров арестовали и заперли в трюме «Соболя». Нельканские богатеи оживились, купец Филиппов дал обед, отслужили молебен в церкви, после чего отошли ниже Нелькана километров на 15. Здесь бандиты начали готовиться к расстрелу коммунистов — это было понятно по их поведению. Зажгли фонари, сходили, посмотрели место для расстрела в лесу.
Видимо их взяло сомнение, что арестованные могут разбежаться, после чего они приняли решение расстреливать их прямо на корме парохода. Вышел один из них в бурке, пьяный, заорал, чтобы мы спрятались в каюте и не выходили. Коммунистов выводили группами и расстреливали, затем сбрасывали в воду и тех, кто плавал, расстреливали на плаву, целясь в головы. Один из арестованных, начальник милиции в Троицком, сумел уйти из-под пуль (это был В.И. Васильев, за укрытие которого позже был казнён местный житель И. Соловьев — прим. автора).
Коммуниста из экспедиции, которая базировалась на «Киренске», допрашивал Васька Коробейников в салоне, ничего от него не добился (вероятно, это был П.А. Гамзин — прим. автора). Очень жаль нам было Михея Добрынина — весельчака, гармониста, с которым я близко познакомился в этом рейсе. На борту «Соболя» были расстреляны также председатель Нельканского ревкома Н. Бушков, комиссар С. Черепащенко, бывший матрос — потёмкинец И. Руди, Капорушкин, Шелковников, Швецов и другие. Причём Иван Андреевич Руди, раненый, сумел проплыть ещё целых семь километров, однако его поймали, догнав на лодке. Затем наступила зима. Цирульников к тому времени заимел доверие у Коробейникова, ему было выдано оружие. Обморозившись в майне, я отказался выходить на работу, за что капитан послал меня на устье Аима отстаивать и охранять баржу, причём распорядился снять меня с довольствия. Однако матросы и повар-китаец, фамилии которого я не помню, буквально спасли меня, прокормив втайне от Цирульникова». Имея дефицитные товары, Коробейников приступил к формированию «повстанческой армии» и вскоре Якутск оказался в блокаде. Жители и гарнизон города нуждались в продовольствии, топливе, товарах первой необходимости. На дрова пошли бревна из башен старинного острога, каждый день на кладбище, где ныне находится площадь Марата, хоронили бандитские жертвы. Морально-политическое состояние ухудшилось ещё и из-за гибели Н.А. Каландарашвили, командира отряда, шедшего на выручку городу.
1 мая 1922 года, тем не менее, празднуется образование Якутской автономной республики — и с особым нетерпением население ждало начала навигации. В Якутии её ждали и ждут всегда: товары пополняют опустевшие за зиму магазины, в тот же год ждали прибытие отряда красноармейцев. Особенно тщательно и не совсем привычно готовились речники к этой навигации: в Киренске, в обстановке секретности готовилась особая экспедиция в Якутск — прибыл специальный отряд, расчехлялись морские пушки, снятые с судов расформированной Днепровской флотилии, устанавливались на палубы наших пароходов, крепились пулемёты. Ещё весной командование Пятой армии в Иркутске получило директиву от 11 апреля 1922 года, в которой говорилось: «Всё более и более осложняющаяся политическая обстановка в Якутской губернии, дающая возможность владивостокскому белогвардейскому правительству мечтать о присоединении этой губернии к территории своей республики, требует с нашей стороны принятия срочных и решительных мероприятий по ликвидации всех банд, действующих в районе Якутска.
Ввиду изложенного, приказываю, теперь же приступить к организации особой экспедиции в бассейне реки Лены с тем, чтобы отправка войск могла начаться тотчас же с открытием навигации. Помглавкома по Сибири Петин».
После того, как в Якутске прошёл ледоход, командующий войсками Якутской губернии К.К. Байкалов, пробравшийся в город зимой под видом врача, вызвал капитанов «Лены» и «Полярного», зимовавших в Якутске и приказал приготовить пароходы к ведению боевых действий. Следовало обшить надстройки тёсом и засыпать их щебнем, а также прикрыть рубки листами металла, после чего пароходы были отправлены выше Якутска, в район Техтюра, с конницей и бойцами для карательной экспедиции в район гибели Каландарашвили. 10 июня пароход «Полярный» с капитаном Митрофаном Васильевичем Акуловским вторым рейсом вышел с подкреплением, которое было высажено в Табаге. «Лене» же было дано задание до прихода основных сил высадить отряд А.А. Гоголя в устье Алдана, чтобы не пропустить отряд Коробейникова, который мог неожиданно ударить по городу. 400 красноармейцев разместились на барже «Волга» (шкипер А.С. Силин), туда же погрузили горные пушки «маклены», 24 пулемёта. На «Лене» был установлен пулемёт «максим», здесь же разместился командир 33-й роты 80-го дивизиона войск ОГПУ Иван Петрович Мизин.
Для связи и дальнейшей помощи отряду был придан небольшой моторный катер «Мая», управляемый механиком Климентием Михайловичем Майнбургом. Караван отошёл 9 июня, по реке ещё плыл редкий лёд. С намского берега по пароходу начали стрелять, однако после двух ответных залпов из бортовых пушек огонь из засады прекратился. После совещания для стоянки отряда был выбран остров Хатыннах. Поблизости от стоянки случайно был обнаружен склад свинца (около 300 пудов). Поднявшись на 17 километров по Алдану, высадили отряд на остров, где красноармейцы были в безопасности, а пароходы Коробейникова не прошли бы незамеченными. На обратном пути «Лена» вновь была обстреляна, однако расстояние до берега было слишком велико. Примерно в это же время вооружённые пароходы готовились выходить из Киренска вниз по Лене. Матросы, масленщики, кочегары были в основном заменены солдатами, на палубах установлены по два 3-дюймовых орудия, на шканцах — по 4 пулемета, погружен боезапас. В качестве боевых кораблей были выбраны стоявшие в Киренске пароходы «Республиканец», «Диктатор» и «Работник». Командиром Ленской военной флотилией был назначен военный моряк Ляшкевич, комиссаром — Краник. «Республиканцем» командовал М.Н. Марков, старпом И.В. Яшин, «Диктатор» возглавляли капитан И.С. Грязнов, механик И.А. Немцев, «Работник» — капитан А.П. Кузаков, механик — И.А. Ладанов. Выйдя из Киренска, благополучно преодолели путь до Якутска. За «Республиканцем» шли остальные пароходы с баржами, на которых размещался Петроградский полк под командованием Соколова, 7 Сибирский сводный отряд ЧОН, дивизион ОГПУ.
В Олекминске экспедиция пополнилась отрядом Литвинова, который зимой через хребты совершил переход от Баргузина до Бодайбо, по пути разбив банду Дуганова. В деревне Еловка наткнулись на 14 трупов крестьян, которые остались после набега банды Устинова. В Исити после скоротечного боя захватили 12 пленных, моторную лодку и освободили деревню. У Бестяха был замечен дым встречного парохода — это был «Полярный». При встрече капитан М.В. Акуловский сказал, что в Покровске их обстреляли с колокольни. Пеший отряд выяснил обстановку, после чего военные пароходы вместе с «Полярным» подошли к Якутску.
Можно представить себе радость осажденных белыми бандами горожан, когда 14 июня флотилия отдала якоря на пристани Гольминка, однако суда у причала стояли недолго — на совещании у К. К. Байкалова было принято решение — пароходы «Диктатор» и «Работник» под командованием Мизина отправить на Маю, для освобождения пароходов «Киренск» и «Соболь», пароход «Республиканец» отправить вниз по Лене, до Намцев, на ликвидацию крупной банды, в поддержку сухопутному отряду.
«Полярный» оставался в городе для охраны и перевозки людей, а «Лена» должна была снять с Алдана отряд Гоголя и доставить его в Булун, для установления советской власти в низовьях Лены. В приказе Байкалова говорилось: «Не позднее 18 часов сего числа отплыть в район устья Амги, где высадить десант, старшему коменданту Ленфлотилии т. Ляшкевич оказывать содействие по переброске, не давая повстанцам форсировать Алдан, во что бы то ни стало захватить пароходы «Киренск» и «Соболь», а также ценности, скрытые бандитами в районе реки Юдомы».
9 августа вечером «Диктатор» отошёл к устью Алдана с Верхоянским экспедиционным отрядом А. Панкратова. 25 августа «Лена», вернувшись из Булуна, взяла отряд, который направлялся далее в Усть-Янский улус. «Диктатор» и «Работник» ещё 12 июля вышли на выполнение задания. На «Диктатор» с острова в устье Алдана был взят отряд, который по дороге изгнал бандитов из села Петропавловское. Здесь же стало известно, что Коробейников собирается бежать из Нелькана к берегам Алдана и переправляться у Охотского перевоза, поэтому решено было «Работник» отправить на перехват. По Алдану выше Петропавловского пароходы не ходили, материалы промеров находились на «Киренске» и поход был, безусловно, рискованным. Действительно, в районе Усть-Мили полным ходом шла переправа.
Полковник Овечкин пытался выйти в тыл красным, взять Петропавловское и Усть-Маю, перехватить пароходы. Переправа была разгромлена, захвачено 40 быков и 30 лошадей, по сути дела, весь обоз. При возвращении «Работник», имея высокую скорость хода, на 917 км неожиданно ударился о подводный камень, вода хлынула в пробоину. Капитан Кузаков направил его к берегу, однако механиком во избежание взрыва был стравлен пар, машина стала, и пароход затонул по самую трубу. Экипаж и бойцы высадились на берег, образовав военный лагерь. Это была большая неудача, однако в целом она ничего не изменила. Зимой пароход под руководством начальника Якутской пристани И.Р. Шелковникова был выморожен, орудия с него сняты, а весной «Работника» привели в Киренск.
Попытка восстановить его не удалась — цилиндры главной машины и котёл были разморожены, лопнули, а корпус получил прогиб. Это была его последняя навигация. На «Диктаторе» об этом ещё не знали — преодолевая перекаты мелководной реки, он поднимался к Нелькану. Бандиты, не ожидая прихода судна, даже не выставили охраны. Лоцманы Марков и Соловьёв, знавшие хорошо фарватер Маи, вели пароход и в туман, и ночью. Случались посадки на мель, однако красноармейцы брали шесты, багры и проталкивали пароход вверх. Ранним утром пароход на малом ходу подошёл к Нелькану. На гористом берегу не было видно ни души, пустынны были палубы пароходов, ничто не напоминало о происшедших здесь трагических событиях прошедшей осенью и зимой. Ударил залп из орудий и всё ожило — бандиты полураздетые выбегали из домов, бросали оружие и скрывались в сторону Охотского тракта. Нелькан был взят практически без боя.
Начальник экспедиции Мизин телеграфировал в Якутск: «Нашим отрядом… взяты обратно оба, парохода «Киренск» и «Соболь» с ценным грузом, в числе которого 7 тысяч пудов чая, 48 мешков соли, кожа, канцелярские принадлежности, крупчатка, 35 аршин мануфактуры, 120 пил и разные другие товары». Сил удерживать Нелькан у отряда не было, поэтому пароходы двинулись вниз, а перед этим были уничтожены склады и некоторые другие постройки. «Республиканец», оставленный в Якутске, с ходу принял участие в бою под Соттинцами, а затем перешёл к Намцам, поддерживая огнём сухопутные части.
В Якутск он вернулся, ведя на буксире трофеи — отбитые каюки с продовольствием. Во время стоянки на баржу был погружен отряд под командованием Строда.
Дав короткий отходной гудок, пароход повёл караван на Вилюй. Большая часть отряда — добровольцы из верхнеленских речников и рабочих, поэтому прямо на барже Строд и его заместитель Иванишко проводили обучение приёмам владения оружием. По указанию руководителей обороны Вилюйска команда обстреляла несколько заимок, в которых засели бандиты. И.В. Яшин рассказывал: «От нескольких выстрелов из пушки избы сильно повредило, из них выбегали люди и падали. В тот же день человек восемь бандитов приехали и сдались. После того с баржей «Мария», нагруженной кемпендяйской солью, пароход возвратился в Якутск». Для окончательного разгрома «повстанческого движения» было решено направить крупный вооружённый отряд в Нелькан на пароходах «Республиканец» и «Соболь» с баржами «Селенга» и «Елена», а «Диктатор» и «Революционный» отправить с отрядом Лепягова в начале июля к устью Аллах-Юня. Этот небольшой отряд постигла неудача — захваченные врасплох белогвардейцами, герои погибли. В начале августа «Республиканец» и «Соболь» вышли на Маю.
До Петропавловского на пароходе плыл К.К. Байкалов, затем он сошёл, а караван под командованием Исая Карпеля двинулся к Нелькану. Теперь, после первых залпов артиллерии, слух об их страшной мощи бежал впереди пароходов, оказывая огромное воздействие на местное население — вооружённые пароходы неграмотному тунгусу или якуту говорили о силе новой власти больше, нежели пылкая речь агитатора. И.В. Яшин вспоминал, что на подходе к Нелькану стали на ночёвку, неподалеку от стоянки обнаружили балаган, крытый сеном. На стенах висели воззвания и распоряжения белого правительства, а в самом балагане сидели четыре вооружённых человека. Их взяли без выстрелов, привели на «Соболь», угостили, после чего один рассказал, что через каждый километр будут засады из 5-6 человек. На следующее утро после погрузки дров пошли в дальнейший путь по обмелевшей Мае, сбили несколько засад и 26 августа подошли к Нелькану. За три версты до посёлка высадили две трети своих сил на левый берег Май, в местности Кубалах. Имея авангард под командованием И. Редникова, отряд повёл наступление на белых, которые численностью до 250 человек окопались и ничем себя не обнаруживали. Лоцман «Республиканца» Кузьма Иннокентьевич Швецов пришёл на флот в 1915 году, в армии служил наводчиком, почему и был назначен вторым номером к орудию. Набрав ход, «Республиканец» неожиданно вышел к Нелькану.
Командир батареи Степан Зебров скомандовал «огонь», ударил залп, ещё один… «Командарм» Коробейников со своим штабом кинулся наутёк, приказав своим бойцам уничтожить пароходы красных. Однако сопротивление их было недолгим — мало думая о выполнении боевого задания, дружина кинулась наутёк. После первых выстрелов корабельной артиллерии Нелькан был занят подоспевшими красноармейцами. Вода же падала и командование вынуждено было отправить пароходы и баржи вниз. На брандвахте «Юная» позднее отплыл и отряд красноармейцев, получивших известие о высадке в Аяне «дружины» генерала Пепеляева.
Генерал планировал стремительно овладеть Нельканом, захватить пароходы и продовольствие. После изнурительного похода, потеряв свой обоз, пепеляевцы 27 сентября ударили по посёлку с нескольких сторон, предварительно по всем правилам военного искусства устроив засаду у Семи протоков. Но всё оказалось впустую — войска вошли в пустой и голодный Нелькан, как в западню. Двигаться по реке было не на чем, назад путь был отрезан ввиду осеннего бездорожья — шестьсот пепеляевцев оказались в трагическом положении, начали истреблять оставшихся в посёлке собак, кошек, промышляли ворон и прочую живность. Как бесславно началась пепеляевская авантюра в Якутии, так же бесславно она и закончилась зимой 1923 года.
В том же году на морском пароходе «Ставрополь» из Владивостока к устью Колымы прибыл отряд Э.Г. Светеца. 16 августа, реквизировав американскую шхуну «Уайт Маунтин», вышли вверх по Колыме. Разведка сообщила, что в Нижнеколымске банд нет, 21 августа шхуна миновала и этот населённый пункт. Далее под руководством В.Романовского шхуна пошла в Среднеколымск.
Узнав, что белые поджидают снизу шхуну с оружием, они сделали вид, что «Уайт Маунтин» села на мель в виду города. Сами же, высадившись на берег, захватили радиостанцию, почту, тюрьму и штаб, а затем и офицеров. Так речники оказались практически в эпицентре гражданской войны. Лишь в середине 30-х годов прекратились всевозможные «повстанческие» и другие массовые антисоветские выступления. Одному из них, в 1932 году, обязан первый рейс теплохода «Эстафета» на Яну, когда отряд НКВД обезвредил банду, орудовавшую в Казачьем. При возвращении «Эстафета» с баржей «Надежная» были выброшены штормом на мыс Буор-Хая.
Предыдущие публикации:
История Ленского речного флота: Первые пароходы.
История Ленского речного флота: Срочное судоходство.
История Ленского речного флота: Сплав.
История Ленского речного флота: В годы великих потрясений.
Источник: Республика Саха Якутия