Несколько дней корабль команды Беринга «Св. Пётр» мотало по Берингову морю. Большинство снастей порвало или они были испорченными. Больше половины команды из-за болезни не вставало с постели. Корабль был неуправляем и его носило по морю словно кусок мёртвого дерева. Погода была ужасная, так как уже была середина осени. Небо всё время было затянуто тучами, либо стоял туман. Все, кто был способен стоять вахту пытались держать курс на запад, однако определить своё местоположение ни по звёздам, ни по солнцу не представлялось возможным.
Наконец 5 ноября 1741 года в проталинах тумана появилась земля. Никто не знал, что это за земля, в тайне надеясь, что это Камчатка. Старпом Свен Ваксель собирает совещание в каюте Беринга, который уже не вставал с постели. Было принято решение идти к берегу и попытаться там спастись и спасти корабль, если удастся. Другой такой возможности, ввиду бедственного положения судна и экипажа, могло больше не представиться.
Борясь с непогодой «Св. Пётр» смог подойти к берегу на глубину 5 саженей и бросить якорь. Волны били корабль с такой силой, что весь остов подбрасывало как щепку. Якорный канат не выдержал и лопнул. Волны готовы были разбить корабль о прибрежные рифы. Матросы бросили второй якорь. Но это было равносильно тому, что не бросать якорь вовсе. Канат сразу лопнул. В тот момент, когда команда собиралась бросить третий якорь, хотя все понимали, что это бесполезно, на удачу большая волна перебросила пакетбот через скалистые рифы и команда оказалась в более спокойной воде близ берега. И тогда уже был брошен якорь.
Сойдя на берег Ваксель и Стеллер увидели, что вся земля покрыта снегом, а в море впадает небольшая речка с чистой водой. На берегу не росло никакого леса, если не считать выброшенного морем на берег плавника, который под снегом отыскать было нелегко. В бухте было много песчаных холмов с ямами между ними, в которых можно было устроить укрытия.
Несколько дней часть команды, которая ещё могла передвигать ногами, переносила неходячих больных и все вещи, необходимые на берегу. Много больных умерло сразу, как только они попали на свежий воздух. На берегу в песку команда углубила имеющиеся песчаные ямы и накрыли их брезентом. Таким образом на острове, о чём узнали позже, устроили себе жилища.
Корабль стоял на якоре возле берега до 28 ноября, когда шторм выбросил его на берег. И это было большим везением, что корабль выбросило на берег, а не унесло в море. Пролежав на берегу пару дней, из-за приливов и отливов остов его существенно погрузился в песок. После такого положения, воспользоваться кораблём в дальнейшем стало невозможным.
Разбив ходячих матросов на две команды, отправили на разведку местности. Одних на север, других на юг. Через пару дней разведчики вернулись, рассказав, что дошли до самых высоких гор, с которых было видно западную оконечность земли и нигде не встретили признаков людей, жилищ, остатков костров или хоженых тропинок. Зато во множестве видели морских бобров и песцов, которые совершенно не боялись людей и никак не реагировали на их присутствие. То что охота была вполне возможной радовало, но все эти признаки говорили о том, что они на острове, причём необитаемом.
В самом деле, мы оказались выброшенными на неизвестный и пустынный остров без корабля, без леса для постройки другого судна, без провизии, с большим количеством людей, до последней степени больных, без лекарств или каких-либо средств для лечения больных, без жилья, — выброшенными, так сказать, под открытое небо. К тому же вся земля покрыта снегом, впереди предстоит длительная зима с неизбежными сильными морозами, у нас совсем нет дров. От таких тревожных мыслей немудрено дойти до отчаяния и усомниться в возможности нашего спасения. При подобных обстоятельствах не оставалось, однако, ничего другого, как запастись терпением и покориться неизбежному.
Выдержка из книги Вакселя.
И провианта у «Робинзонов» осталось только небольшое количество ржаной муки и крупы, которые находились ещё на корабле и были затоплены водой. Эти припасы ещё предстояло вытащить на берег. Что в последствии с большим трудом удалось сделать. Провианта оказалось так мало, что на каждого человека ежемесячно приходилось сначала по 15 кг, потом по 7,5 кг ржаной муки и несколько кг подмоченной крупы. Было также решено, что с наступлением весны все будут питаться травой и кореньями диких растений, с тем, чтобы оставить 400 кг муки на будущее плавание для возвращения на Камчатку. Паёк был одинаковым для всех, невзирая на чины и положение в команде.
Зимовали в земляных ямах накрытыми брезентом вокруг небольшого костра. Люди продолжали умирать, но так и лежали в землянках, так как не было сил отделять живых от мёртвых. Те, кто был в состоянии передвигаться далеко от лагеря не уходили и были всегда под рукой. Иногда они приносили морского бобра, впрочем, которого сами и съедали, делясь, однако, с больными.
Положение капитана-командора Беринга было печальным ко времени его кончины. Тело его было на половину зарыто в землю уже в последние дни его жизни. Можно было бы, конечно, найти средства помочь ему в таком положении, но он сам не пожелал этого и указывал, что те части тела, которые глубоко спрятаны в земле, сохраняются в тепле, а те, что остаются на поверхности, сильно мёрзнут. Он лежал отдельно в небольшой песчаной яме — землянке, по стенкам которой всё время понемногу осыпался песок и заполнил яму до половины, а так как он лежал в середине землянки, то и получилось так, что тело его на половину было засыпано песком.
Беринг скончался 8 декабря. Тело его привязали к доске и закопали в землю. Все остальные покойники похоронены были без досок. После смерти командора Свену Вакселю, как старшему по рангу, пришлось принять командование.
Хотя в то время я лежал совершенно обессилевший от болезни, мне всё же пришлось приняться за дело. Я решил руководить командой по возможности кротко и мягко, поскольку жёсткость и строгость были бы при таких обстоятельствах совсем неуместными и не привели бы ни к каким результатам. Это было мне, между прочим, поставлено в вину некоторыми офицерами, которые говорили мне в лицо, что я, как командир, не соблюдаю регламентов и указов. Так, когда некоторые больные уже начали вставать и ходить самостоятельно, а иные ещё только стали садиться, то они развлекались игрой в карты. Это обстоятельство и было поставлено мне в вину, как поступок, нарушающий приказ её императорского величества.
Мне, как командиру, надлежало, по их мнению, запретить игру в карты. Я возразил на это, сказав, что когда издавался указ о запрещении карточной игры, то не имели при этом ввиду наш пустынный остров, потому что он в то время ещё не был открыт. Я с уверенностью утверждал, что если бы в то время можно было предвидеть наше нынешнее бедственное состояние, то, по всей вероятности, был бы установлен особый артикул, разрешающий всякие пристойные способы препровождения времени, и что этот артикул был бы введён в действие законным порядком.
Я весьма далёк от мысли запрещать команде игру в карты, наоборот, весьма доволен тем, что люди нашли какой-то способ развлечься, провести время и преодолеть тоску и уныние, в котором большинство из них находилось. Пока я командую отрядом, я намерен по своему усмотрению руководить им и в любое время готов дать отчёт в своих действиях. После моей смерти (ибо я не надеялся в то время остаться в живых) пускай те, к кому перейдёт командование, распоряжаются и командуют, как им заблагорассудится.
Из воспоминаний Вакселя.
Декабрь прошёл в муках и страданиях. За это время умерло 30 человек. К началу января следующего 1742 года некоторые из оставшихся в живых начали понемногу вставать и постепенно стали самостоятельно волочить ноги, а к концу этого месяца большинство из команды могло покинуть свои койки и немного бродить вокруг лагеря. Теперь пища состояла, главным образом, из мяса морских бобров, за которыми охотились люди, не потерявшие способности ходить: они добывали мясо как для своего пропитания, так и для лежачих больных. Порции, приходившиеся на долю каждого, бывали, однако, иногда настолько малы, что все были вынуждены употреблять в пищу и внутренности этих животных, даже кишки не выбрасывались вон, а варились в пищу больным и съедались ими с громадным аппетитом.
К этому времени, по счастливой случайности, на берег выбросило мёртвого кита. Этого кита команда прозвала «провиантским магазином». Питались в основном китовым жиром, который варили в чане. Мясо морских бобров было жёстким и не вкусным. Его приходилось долго жевать, прежде чем было возможно проглотить. Ржаную муку приготавливали нехитрым способом. Размешивали несколько ложек в тёплой воде. Держали так в миске 2-3 дня, пока тесто не начинало бурно бродить. Потом делали из него лепёшки и поджаривали на китовом жире.
Огромной трудностью представляло собой топливо. Так как найти плавник, или что-либо пригодное для горения, на острове было трудно. Иногда приходилось есть все деликатесы в сыром виде. Так что поисками занимались практически все, не считаясь с чинами и рангами.
Погода так же не баловала и была отвратительной. Иногда беспокоили не столько сильные морозы, сколько ветры, доходившие иногда до ураганных значений. Иногда при таком ветре с землянки срывало брезент и жильцам приходилось лежать под открытым небом. В таком случае тем, у кого было хоть какое-то одеяло считались счастливчиками. Иногда таким образом землянки совсем засыпало снегом, однако оказывалось, что находиться погружённым в снег гораздо теплее, чем на открытом воздухе. За зиму случилось так же два сильных землетрясения, которые изрядно попортили жилища островитян. После такого землетрясения спавшие люди полностью, с ног до головы, оказывались засыпаны песком. К счастью всех удавалось скоро откапывать.
К марту поведение морских бобров изменилось. В результате изнурительной зимы и частой охоты, бобры стали пугливыми и охотиться на них стало невозможным. Но к тому времени на западном берегу острова нашли лежбище морских котов. Хотя мясо их было жёстким и отвратительно пахло старым козлом, пришлось им питаться некоторое время. Когда в мае морские коты уплыли, то вышли на лежбище моржи. А потом к берегу прибило ещё одного мёртвого кита. На данный период все были хорошо обеспеченны продовольствием. Самым же хорошим мясом считалось мясо морских коров. Оно было приятным на вкус и благотворно влияло на пищеварительную систему.
Пили же в течении зимы чай из брусничных листьев, которые возможно было откопать из-под снега. А с наступлением весны из земли стали показываться зелёные растения, матросы стали собирать различные травы и варили из них чай. Большую услугу оказал команде адъюнкт Стеллер, отличный ботаник, который собирал различные растения и указывал всем разнообразные травы. Из них приготовляли чай, а некоторые травы употребляли в пищу, что приносило заметную пользу здоровью всем без исключения.
Между тем, пришла настоящая весна и земля полностью очистилась от снега, стал вопрос о дальнейших планах команды и каким способом они будут спасаться из этого места. Ваксель собрал совет из оставшихся 45 моряков и дал возможность каждому высказаться. Основных версий плана спасения было два. Одни утверждали, что нужно шлюпку покрыть парусом и сделать из него таким образом подобие палубы. На шлюпке отправить 5-6 человек, чтобы добравшись до Камчатки они изыскали все возможности к спасению остальных.
Другие придерживались мнения, что необходимо вызволить корабль из песка на большую воду, и тогда уже всем продолжить плавание. О том, как вопрос спасения был решён расскажем в следующей статье.
Источник: блог Пятая Цивилизация