Новгородская дорога на участке Волок (Ламский) — Торжок

На основании летописных данных о событиях конца XIII—XV веков Э.А. Рикман сделал следующие выводы:

Ю.А. Кобозев уточняет наблюдения Э.А. Рикмана. Так, по мнению Ю.А. Кобозева, дорога от Старицы к Торжку проходила через с. Кунганово. Ценным добавлением к имеющемуся материалу является наблюдение Ю.А. Кобозева о существовании дороги из Твери к Торжку.

В целом реконструкция пути из Волока (Ламского) в Торжок не может быть признана удовлетворительной. Учитывая состояние изученности вопроса, новое к нему обращение является актуальным.

Обратимся к имеющимся летописным данным конца XIII–XV вв. о передвижениях из Северо-Восточной Руси в Новгород и обратно.

Наиболее раннее свидетельство такого похода относится к 1283 г. В этом году в поход на великого князя Дмитрия Александровича к Переяславлю отправилось войско новгородцев, тверичей с князем Святославом и москвичей с Даниилом Александровичем. Князь Дмитрий вышел навстречу противнику к городу Дмитрову, где между князьями было заключено мирное соглашение Движение отрядов новгородцев и тверичей в летописях не описано, но упоминание Дмитрова позволяет объяснить, каким путем двигалось войско. Во время известных походов вглубь Ростовской земли (1135, 1148 г.), в том числе к Переяславлю (1180 и 1216 г.) отряды новгородцев использовали реки Нерль Волжскую и Дубну. Устья этих рек были укреплены в XII в. усилиями Юрия Долгорукого и его сыновей. Судьбу Шоши, Дубны и Кснятина, построенных в XII в., определить трудно: об их разорении монголами источники не сообщают, но Шоша и Дубна во второй половине XIII в. уже не упоминаются. Не исключено, что эти городки в то время принадлежали одному из приволжских княжеств. При этом важно, что, как отметил В.А. Кучкин, до 1238 г. Ярослав Всеволодович владел Переяславским княжеством, территория которого включала Зубцов, Тверь, Кснятин и, вероятно, Шошу и Дубну. После нашествия Тверь стала владением Ярослава Ярославича, но Тверь интересовала этого князя в меньшей степени, чем Новгород и Владимир. В связи с этим нельзя не считаться с возможностью того, что и во второй половине XIII в. Шоша, Дубна и Кснятин всё ещё принадлежали Переяславльскому княжеству и выполняли функцию оборонительных пунктов на Волге, прикрывающих подходы к Переяславлю со стороны Новгородской земли. Если предположения о переяславской принадлежности этих волжских городов верны, то надо полагать, что путь к Переяславлю по Волге для отрядов новгородцев и тверичей был затруднён. Более вероятно, что новгородцы и тверичи выдвигались к Переяславлю из Волока (Ламского), на пути из Волока к Дмитрову к ним присоединились москвичи во главе с Даниилом Александровичем.

В 1294 г. князь Дмитрий Александрович, изгнанный своим братом с великого стола, ехал из Пскова в Переяславль, минуя Новгород и Торжок, однако умер по пути – в Волоке (Ламском).

События поздней осени 1317 г. свидетельствуют о существовании дороги от Дмитрова к Волоку (Ламскому). Из летописного описания действий московского князя явствует, что опорным пунктом его выступления в тверские земли был Волок (Ламский). Как лежал путь князя от Волока к Твери сказать довольно сложно. Судя по данным Рогожского летописца, в целом недостоверным, он занял почти семь недель, поэтому остаётся вроде бы неясным, какой дорогой двигалось войско московского князя. Но эта неясность снимается обращением к данным о походе Дмитрия Ивановича на Тверь в августе 1375 г.: в аналогичной ситуации (хотя и летом) ему понадобилось всего семь дней, чтобы дойти от Волока (Ламского) до Твери, разорив при этом по дороге Микулин. Видимо, столько же дней потратил в 1317 г. и Юрий Данилович, чтобы достичь Твери, и двигался князь той же дорогой.

Интересные сведения содержит описание событий 1446 г. Василий II, находясь в Твери, «изгоном» послал в Москву боярина Михаила Борисовича Плещеева «с малыми зело людьми», для того чтобы они тайно миновали Дмитрия Шемяку и Ивана Можайского, находившихся в Волоке (Ламском). Меры предосторожности, к которым прибегнул московский князь, говорят о многом. По летописным данным хорошо известно, что Тверь и Москву связывала дорога, проходившая через Клин, хотя точной информации о дороги из Клина в Москву у нас нет. Это «хотя» оставляет возможность полагать, что Волок (Ламский) мог быть пунктом на дороге из Клина в Москву. В любом случае, если существовала прямая дорога из Твери в Москву, то меры предосторожности, предпринятые Василием II, были бы излишними. Некоторое время спустя Василий II выступил из Твери на Волок (Ламский) и далее на Москву.

В 1457 г. Василий II совершил поход на Новгород. Его путь из Москвы проходил через Волок (Ламский). В 1469 г. через Волок (Ламский) в Торжок направлялся Иван III. В 1476 г. Иван III вновь совершил поездку в Новгород, и вновь путь великого князя лежал через Волок (Ламский), Торжок и Волочёк (Вышний).

Особое внимание обращают на себя события 1478 г. В начале октября этого года Иван III выступил из Москвы в Новгород. Вперёд себя он отправил Даньяра «царевича Касымова сына», который через Клин шёл к Твери и далее к Торжку. Сам великий князь шёл в Волок (Ламский). На Волок (Ламский) к Ивану III тверской князь Михаил Борисович прислал «сына боярского» «отдавати кормы по отчине своей». По всей видимости, речь шла о разрешении пересечения территории княжества ратью Ивана III, договорённость о котором, вероятно, в Твери была достигнута при переговорах Даньяра с Михаилом Борисовичем. Во время первой остановки Ивана III в Лотошино его встретил князь Андрей Борисович Микулинский и от имени великого тверского князя звал «хлеба ести». Из Микулина одна часть войска великого князя московского ушла в Торжок, другая добиралась в Торжок через Старицу. По всей видимости, сам Иван III Тверь миновал стороной, двигаясь из Микулина, или даже Лотошина, сразу в Торжок.

Выше рассмотренные данные позволяют уверенно говорить о том, что Волок (Ламский) во второй половине XIII–XV в. являлся узловым пунктом на путях из Владимира и Москвы на северо-запад – в Новгород и Тверь. Вторым таким узловым пунктом являлся Торжок, хотя данные конца XIII в. свидетельствуют о том, что путь из Пскова на юг проходил мимо Торжка. Обратные передвижения также проходили через Торжок и Волок (Ламский). В Лотошино – первом стане от Волока – новгородская дорога в направлении к Торжку разветвлялась: одна её ветка через Старицу и село Кунганово, другая проходила через Микулин, но, возможно, и минуя его.

Второй вывод из этого материала имеет более существенное значение: о пребывании великих князей в Твери во время их поездок в Новгород ни в одном из вышеперечисленных случаев не говорится. Как показывают летописные и документальные данные, хоть и крайне немногочисленные, Тверь с Торжком связывала иная дорога. Так, в 1469 г. после прихода Ивана III в Торжок «на Петров день» к нему приехали воеводы великого князя тверского, для того чтобы участвовать в походе на Новгород. Понятно, что если бы дорога из Волока (Ламского) в Торжок проходила через Тверь, то тверская рать присоединилась бы к войску Ивана III по пути. Таким образом, новгородская дорога, с которой связаны перемещения московских ратей, проходила мимо Твери.

Существует представление, что существование на пути из Новгорода в Москву Тверского княжества замедляло передвижение по этой дороге. По подсчетам В.А. Кучкина, оперирующего сведениями о походе Ивана III к Новгороду в конце 1476 г., в XIV–XV вв. путь из Новгорода до Торжка занимал 16–17 дней, из Торжка до Москвы –10 дней. При том интересно, что в феврале 1477 г. Ивану III понадобилось 14 дней, чтобы достичь Москвы. Но он двигался только со свитой и довольно быстро – первой остановкой после Новгорода стал Вышний Волочёк («у Николы Святого на Волоке»), где москвичи пили вино, подаренное им новгородским владыкой и светскими властями. Так что длительность пребывания в пути от Москвы в Новгород зависела только от величины обоза – налегке этот путь преодолевался быстрей. После ликвидации самостоятельности Твери и этот срок незначительно сократился. По данным описаний путешествий иностранцев в России XVI в. и последующего времени, из Новгорода в Москву ездили уже исключительно через Тверь, а весь этот путь занимал 12—13 дней.

Итак, новгородская дорога не проходила через Тверь, она пересекала реку Волгу на участке от Старицы до Твери. В данной связи чрезвычайно важна информация о бродах и перевозах на Волге в этом районе.

По мнению Э.А. Рикмана, Тверь контролировала дорогу Владимир–Новгород при пересечении её с Волгой. Автор, ссылаясь на работу Р. Линдемана, подчеркнул, что в полуверсте выше Твери был брод, имевший важное торговое и военное значение. Однако, сведения, сообщаемые Р. Линдеманом, а вместе с ним и Э.А. Рикманом, противоречат летописным сообщениям. Так летом 1375 г. во время осады Твери Дмитрий Иванович с новгородцами «на Волзъ два мосту велика доспеша чрес Волгу». Это сообщение прямо говорит о том, что в районе тверского кремля в то время брода не существовало. Когда появился описываемый Р. Линдеманом брод не совсем ясно, не вполне понятны и источники, на которые опирался автор.

В меновой грамоте князя Владимира Андреевича Старицкого и Ивана IV Васильевича (1566 г.) среди селений в Старицких владениях князя Владимира, обмененных им на Дмитров, указан пункт «Семёновское у Волги на броду». В Писцовой книге 1539–1540 гг. упоминается пункт «Семён святой на броду». П.Д. Малыгин считает, что в документах упомянут один и тот же пункт и отождествляет с населенным пунктом Броды, располагающимся ныне на Волге в 30 километрах от Старицы вниз по течению реки. Ю.А. Кобозев в полемике с П.Д. Малыгиным отмечает, что «Семёновское у Волги на броду» и «Семён святой на броду» – разные населённые пункты, поскольку в документах они фиксируются в разных уездах. Ю.А. Кобозев считает, что «Семёновское у Волги на броду» находилось между Старицей и деревней Нижнее Колошино, то есть примерно в 3-х километрах от Старицы вверх по Волге). С этой точки зрения, речь может идти о двух бродах – выше Старицы и на участке между Тверью и Старицей.

Однако метод локализации села Семёновского Ю.А. Кобозевым не корректен. В тексте грамоты 1566 г. сначала перечисляются станы, подлежащие обмену, затем волости (всего 14), и только затем называются бывшие дворцовые сёла «за помещики» и дворцовые сёла, среди которых называется и «Семёновское у Волги на Броду». При этом сёла перечисляются не последовательно, а только по принципу принадлежности к той или иной волости, названной выше: «Да в тех же волостях, что были дворцовые сёла, а ныне за помещики… да дворцовые сёла…». В связи с этим надо полагать, что дворцовые сёла Крупцово, Семёновское у Волги на броду, Колошино и Степанцово находились в разных волостях, а не располагались на Волге в том порядке, в каком они перечислены в грамоте. Кстати, село Степанцово фиксируется на картах конца XIX в., но оно находится вдалеке от Волги. Таким образом, вывод Ю.А. Кобозева о строгой топографической последовательности перечисления населённых пунктов не подтверждается.

Мнение Ю.А. Кобозева нет возможности принять ещё по той причине, что, согласно данными Писцовой книги Тверского уезда 1539— 1540 г., пункт «Семён святой на броду» располагался на левом берегу Волги и не входил в состав волостей Тверского уезда. Пустошь на Бору, располагавшаяся напротив острова на Волге и «Семёна святого на броду», тянула к сельцу Филистово, находившемуся в волости Суземье. Эта волость, как и волости Захожье и Воловичи, располагалась на правом берегу Волги (одним из центров волости Захожье было село Тургиново). Волость Чаглово находилась напротив волости Воловичи, но при этом доказать расположение этих волостей непосредственно на волжском побережье пока не представляется возможным. По всей видимости, волость Суземье располагалась напротив волости Шестка. Действительно, Писцовая книга конца XVI в. земель великого князя Симеона Бекбулатовича в описании с. Андреевского (волость Шестка) содержит следующую фразу: «В Суземской волости за р. за Волгою дер. и починки и пустоши того же с. Ондреевского». В Суземском стане по данным первой четверти XVII в. указываются деревни Беседки и Сеславье, располагающиеся ныне на правом берегу Волги напротив д. Андреевское. Таким образом, волость Суземье находилась на правом берегу Волги, а волость Шестка – напротив. При этом в волости Шестка никакого «Семена святого на броду» не упоминается, из чего может следовать, что этот пункт располагался уже в Иворовской волости Старицкого уезда (соседней к волости Шестка) и, видимо, напротив волости Суземье Тверского уезда. В этой связи ключевым является вопрос — насколько далеко по волжскому побережью были растянуты волости Шестка и Суземье?

Данные Писцовых книг XVI в. и 1627–1628 гг. позволяют составить довольно чёткое представление о географическом расположении этих волостей.

По данным Писцовой книги вотчинам Троице–Сергиева монастыря (1594 г.) земли монастыря находились в двух из упомянутых старицких волостей грамоты 1566 г. – Иворовской и Родинской. Иворовская волость располагалась на реках Улюстка (современное название – Улюса), Холохольня и Шестка. Поскольку подробного описания Иворовской волости в нашем распоряжении не имеется, то её восточная граница может быть обозначена лишь путём определения западной границы волости Шестка Тверского уезда, связанной с рекой одноименного названия. Границы волости Шестка на Волге устанавливаются путём локализации населённых пунктов, упомянутых в писцовых описаниях XVI в. и известных в настоящее время. В Писцовой книге 1539–1540 гг. в волости Шестка указано село Кошево, «да к тому же селу д. Старое Кошево», в Писцовой книге конца XVI в. на Волге указывается владычное село «Избрежа» (современная деревня Избрижье), Писцовая книга земель великого князя Симеона Бекбулатовича в волости Шестка называет село Ондреевское (современная д. Андреевское). Учитывая эти данные, можно говорить о том, что граница между волостью Шестка Тверского уезда и Иворовской волостью Старицкого уезда на Волге проходила между д. Кошево и д. Нестерово, очевидно, что земли волости Шестка и не выходил и за пределы устья реки Улюса, поскольку на ней уже находились владения Троице–Сергиева монастыря, фиксируемые в Старицком уезде.

В волости Суземье Писцовая книга конца XVI в. перечисляет сёла и деревни на реках Тьмака (правый приток Волги), Вязьма (левый приток р. Шоша) и Волга. На Волге располагались: д. Рябеево, деревня Заднее Поле и сельцо Переездовское, находившиеся во владении Панафидиных, по происхождению — новгородцев, ещё со времени Бориса Александровича. В волости Суземье на Волге располагались владения Фёдоровского (вдоль Волги от деревни Путилове до реки Ржавец, некоторые населённые пункты располагались на реке Тьмаке), Александровского тверского монастырей («д. Беседы на р. на Волзе»), Иванижского монастыря, и целый ряд церковных земель. В Писцовой книге земель Симеона Бекбулатовича в волости Суземье на Волге отмечено село «Мигаилово» и того же села д. Переволоки на Волге. Таким образом, восточная граница волости Суземье проходила практически возле Твери.

Западная граница волости Суземье определяется расположением сельца Юрьевское: по данным 1627–1628 гг. село Юрьевское тянуло к упомянутому Иванижскому монастырю. Два поля этого села находились в Тверском уезде, а третье поле – в Старицком. К этому селу тянули деревни Дубровки, Сасыньи и Свистуново, находившиеся на Волге.

Таким образом, на правом берегу р. Волги определён тот участок волости Суземье, напротив которого располагались селения Старицкого уезда: от д. Лаптево (напротив устья р. Улюса) до сельца Юрьевского. На левом, старицком, берегу Волги ему соответствует участок от д. Нестерово (или устье Улюсы) до д. Голышино. Здесь, очевидно, и располагался Семён святой на броду. В связи со сделанными выводами, наиболее убедительной является локализация этого пункта, предложенная П.Д. Малыгиным, хотя надо рассматривать и другие варианты. Заслуживает внимания упомянутое сельцо Переездовское – владение новгородцев Панафидиных.

Ю.А. Кобозев реконструирует переправу через Волгу у села Андреевского, от которого дорога шла к селу Медное и в глубь волости Шестка. Но в Писцовой книге 1585 г., на данные которой ссылается автор, упомянуты лишь факты ввоза и вывоза сена, леса, дров и срубов из с. Андреевское (это волость Шестка) в волость Воловичи.

Таким образом, в документальном материале чётко фиксируется только брод в районе современного села Броды Старицкого района. Этот район может быть тем местом, где одна из ветвей новгородской дороги пересекала Волгу. Для более точного его определения необходимо рассмотреть летописные сведения о княжеских столкновениях на Волге в районе её течения от Зубцова до Шоши, в которых упоминаются броды или переправы.

В 1293 (1294) гг. разгорелся конфликт между князьями Дмитрием и Андреем Александровичами. В источниках эта борьба представляется неодинаково. По сообщению Лаврентьевской летописи (далее Лавр.), в 1295 г. князь Дмитрий, лишившись великокняжеского стола, из Новгорода ушёл сначала в Псков, а из Пскова – в свою отчину Переяславль, минуя Торжок. Но князь Андрей перехватил Дмитрия «на броду» и отнял «товар». Аналогичная картина представлена в Симеоновской (далее Сим.) и в Никоновской (далее Ник.) летописях. Здесь, помимо различия в датировке (в Сим. – 6802/1294 г), присутствует ряд дополнительных деталей: о «казне» и о «вьючном товаре» (в Ник. только о казне); о бегстве Дмитрия в Тверь с места, где его ограбили, и о погоне, которую устроили Дмитрию Андрей с новгородцами; сообщается о посольстве тверского епископа Андрея и князя Святослава, которое встречалось с князем Андреем вне Торжка, поскольку Андрей Александрович после переговоров с епископом Андреем возвратился в Торжок.

Новгородская первая летопись младшего извода (далее НПЛ) сообщает о том, что князь Андрей Александрович после утверждения своей власти во Владимире и в Новгороде, из Новгорода «иде в Торжек Дмитриа преимать», но Дмитрий Александрович бежал из Пскова в Тверь и из этого города прислал в Торжок к Андрею Александровичу тверского владыку Андрея. Аналогичный вариант записи событий этого года дают Софийская первая (далее Соф.1), Новгородская четвертая (далее Н4), Воскресенская (далее Воскр.) летописи и Московский летописный свод конца XV в. (далее МС). В отличие от НПЛ, в Соф.1, Н4, Воскр. и МС в составе посольства из Твери вместе с владыкой Андреем упоминается князь Святослав. Воскр. содержит также интересную деталь: Андрей Александрович ушёл «переимать» брата в Торжок, в то время как «князю бо Дмитрию идущу тогда во Тверь изо Пскова».

Наконец, в Московско–Академической летописи содержится лапидарная запись о событиях 1293 г.: «того же лъта кнзь велшыи Дмитреи Александровичь прще изо Пъскова во Тверь а Ондръй из Новагорода в Торжекъ и смиристася с братомъ».

Таким образом, новгородские летописи и летописи, отражающие летописание конца XIV – первой четверти XV в., не сообщают о грабеже Дмитрия «на броду». Эти сведения характерны только для Лавр, и Ник. Одновременно, Лавр, не содержит упоминаний о посольстве от Дмитрия к Андрею, не говоря уже о составе посольства. Но эти сведения есть в Ник., которая, по всей видимости, совместила сообщения летописей обеих групп. В любом случае, сообщение Лавр, о броде, на котором был ограблен Дмитрий, является уникальным, но оно подтверждается Троицкой летописью (далее Тр.). Возникает вопрос, следует ли ему доверять. По всей видимости, оно достоверно. Обращает на себя внимание тот факт, что в тех летописях, где не отображён эпизод с ограблением Дмитрия, роль Андрея Александровича в событиях 1293–1294 г.73 в целом довольно сильно заретуширована. Здесь не сообщается об организации князем Андреем в организации Дюденевой рати, не говорится и о планах захвата им Твери в тот период, когда Михаила Ярославича в городе не было. В тексте Лавр., отразившей в последней своей части тверской великокняжеский свод 1304 г., все эти сведения есть. По всей видимости, составители митрополичьих сводов первой четверти XV в., на которых основано всё последующее летописание, сократили летописное повествование Лавр, и Тр., свели его только к сообщению о бегстве Дмитрия из Пскова в Тверь и о посылке им посольства в Торжок.

В связи с вышесказанным сведения о броде необходимо считать как очень важные. Летописное повествование даёт некоторые косвенные данные о месте нахождения этого брода. Во–первых, Дмитрий Александрович шёл из Пскова в Переяславль мимо Новгорода и Торжка, но был вынужден бежать в Тверь. Очевидно, что к району Верхней Волги Дмитрий двигался Селегерским путём. По мнению П.Д. Малыгина, этот путь от озера Селигер выходил к Верхневолжью в районе Торжка. По всей видимости, Дмитрий Александрович стремился выйти на дорогу к Волоку (Ламскому), от которого, как показывают события предшествовавшего времени, путь лежал к Дмитрову и Переяславлю. На этом пути и находился «брод», который князь успел миновать, а вот «казну и рухлядь» переправить не успели, князь Андрей забрал их себе. Если следовать тексту Ник., то после ограбления князь Андрей с новгородцами преследовал князя Дмитрия, и тот был вынужден бежать в Тверь – ближайший хорошо укреплённый город, к тому же союзный князю. Из Твери было выслано посольство, после переговоров, завершившихся для Андрея вполне удовлетворительно («И взяша мир, а Волокъ опять Новугороду»), этот князь вернулся в Торжок.

Где мог находиться этот брод? Не исключено, что князь мог выйти к р. Волге в районе села «Семёновское у Волги на броду», как полагает П.Д. Малыгин, но есть основания полагать, что речь идёт о районе города Старицы. На эту мысль наводит, во–первых, факт постройки в 1297 г. Михаилом Ярославичем «городка на Волзе ко Зубцеву» – Старицы. Очевидно, что постройкой Старицы тверской князь преследовал только стратегическую цель – поставить под контроль пути в Новгород. Во–вторых, следует обратить внимание и на находки кладов монет в этом районе. Близ города Старицы на берегу реки Холохольни встречались арабские монеты. Близ Семёнова Городка, располагавшегося также на реке Холохольне был найден клад с абассидскими дирхемами. Характерно, что аналогичные находки встречались и по берегам Тверцы недалеко от Торжка (близ д. Савинские Горки), на реке Медведица (д. Посады) и в верховьях реки Мологи. И Тверца, и Медведица, и Молога являлись частью Волжской водной системы, по ним проходили пути с этой реки к Новгороду. Не составляла, видимо, исключение и река Холохольня. Находки монет здесь, очевидно, маркируют пути, проходившие через Волгу к озеру Селигер и далее к Новгороду.

Об использовании этого направления можно судить и по сообщению о поездке в 1199 г. во Владимир новгородского архиепископа Мартурия и посадника Мирошки – они ехали Селегерским путём. Наконец, нужно отметить, что путь от Старицы к Пскову существовал и в XVI в. Аитонио Поссевино сообщает, что 13 сентября 1581 г. в сопровождении конной свиты он отправился из Старицы прямо к Пскову: «На следующий день в праздник Воздвиженья в сопровождении большой коней свиты царских людей, числом около 100, мы отправились из Старицы ко Пскову <…> Почти через 15 дней пути по бескрайним равнинам и лесам, – сообщает Поссевино, – мы прибыли к озеру Ильмень».

В связи с вышесказанным надо полагать, что князь Дмитрий пересекал Волгу именно в районе реки Холохольня, он ехал в свою отчину не просто «мимо Торжек», а довольно далеко от Торжка. В связи с этим князь Андрей, ранее рассчитывая перехватить брата в Торжке, вынужден был настигать Дмитрия и смог перехватить его только на броде.

«Брод» упоминается в описании событий 1314 г. По сведениям Н1 «от князя Юрья с Москвъ» в Новгород приехал князь Фёдор Ржевский и «изнима намъстники Михайловы». Затем новгородцы пришли на Волгу, навстречу им из Твери выступил Дмитрий Михайлович (Михаил Ярославич в это время находился в Орде). Войска противников 6 недель стояли на Волге до заморозков, после чего был заключен мир «на всей воле новгородской». «На всей воле» означало смену князя в городе: с места стояния новгородцы послали гонцов на Москву за князем Юрием Даниловичем, который с братом Афанасием был в Новгороде уже перед великим заговением. О том же событии сообщается в Симеоновской летописи: «новгородци приходили ратыо ко Тфери и стояли у броду и умиришася». Тверские источники лишь лапидарно замечают, что «приидоша новгородци ратию къ Тфъри и пожгоша села за Волгою».

Идёт ли речь о том броде, который упоминается под 1293 г.? Казалось бы, что да. На это вроде бы указывают договорные грамоты, заключенные Михаилом Ярославичем с новгородцами в 1316 и с Юрием Даниловичем в 1318 гг. Согласно условиям грамот, Михаил Ярославич должен был «изрезать» в числе прочих грамоты, «что до-кончали на Городкъ на Волзъ». Если бы стояние 1314 г. проходило на устье реки Холохольни, то логично было бы полагать о заключении перемирия именно в Городке. Однако соглашение было «подписано» не Михаилом Ярославичем, а его сыном, при этом условия соглашения были не в пользу самого Михаила. Вероятно, Дмитрий Михайлович либо не обладал достаточными силами или полномочиями власти, либо не считал нужным вступать в сражение. В силу этого новгородцы не могли в 1318 г. стремиться к тому, чтобы грамоты 1314 г. были бы изрезаны, скорее, к этому стремился бы тверской князь. Мысль о заключении договора не в Городке подтверждаются данными о том, что отряды новгородцев и тверичей стояли по разным берегам Волги, при этом Дмитрий Михайлович стоял «на своём» – правом берегу Волги, тогда как Городок находится на левом берегу Волги. Таким образом, речь идёт об иных грамотах, но когда они были составлены «на Городке», сказать невозможно.

Если эти наблюдения верны, то в сообщении 1314 г. следует видеть брод, на котором в XVI в. фиксируется Семён Святой. Информацию о его местонахождении дают и летописные записи об известном Бортеневском сражении. В конце декабря 1317 г. Юрий Данилович и Кавгадый, не добившись от Михаила Ярославича отказа от великого княжения, а также из-за поражения новгородцев от тверского князя и общего истощения войск были вынуждены отойти от Твери. В такой ситуации Юрий Данилович от Твери направлялся в богатый Новгород для соединения с новгородцами и для укрепления сил. Этим объясняется выход войск московского князя к переезду (перевозу) на Волге, который в таком случае обозначал дорогу на Торжок и далее на Новгород. Сражение 22 декабря 1317 г., таким образом, состоялось в районе пересечения новгородской дороги. Данные новгородских летописей позволяют уточнить местоположение этого переезда – он находился в 40 верстах от Твери. Принимая во внимание, что переезд (перевоз) должен был располагаться на Волге ниже города Старицы, то на расстоянии в 40 верст, то есть 42,4 км от места впадения в Волгу реки Тьмаки располагается современный населённый пункт Броды. По всей видимости, именно здесь участок новгородской дороги от Волока (Ламского) к Торжку пересекал Волгу, а 22 декабря 1317 г. здесь, или в ближайшей округе состоялось сражение между Михаилом и Юрием. К аналогичному выводу пришел и П.Д. Малыгин. Здесь – у брода на Волге – в феврале 1318 г. состоялись переговоры Михаила и Юрия.

Рассмотренный материал позволяет говорить о двух бродах, на которых дорога из Волока (Ламского) на Торжок пересекала и р. Волгу: на устье р. Холохольни и в районе современного села Броды. Таким образом, уже в первой четверти XIV в. существовало две дороги от Волока (Ламского) на Новгород. Эти участки можно реконструировать следующим образом:

1. Волок Ламский – Лотошино – Старица – далее или к озеру Селигер или через Кунганово к Торжку;
2. Волок Ламский – Лотошино – (Микулин) – Броды – Торжок.

В таком виде дороги из Волока (Ламского) в Новгород функционировали и в конце XV в. Местоположение переезда на новгородской дороге в районе села Броды объясняет, почему все походы из Москвы на Новгород в XV в. проходили мимо Твери.

Очевидно, эти направления новгородской дороги функционировали в более раннее время. На это указывает, во-первых, концентрация курганных могильников на волжском побережье от устья р. Холохольня до устья р. Тьма, особенно в районе села Броды. Важно в этой связи обратить внимание на выявленную П.Д. Малыгиным закономерность распространения культур длинных курганов и сопок. Курганные могильники показывают также на высокую плотность населения в этих районах. Во-вторых, отметим находки кладов монет на реке Холохольня, и монет у д. Сасынья. О пути, связывавшем устье реки Холохольня с Торжком, можно судить по летописным данным о событиях весны 1216 г. Селегерский путь действовал во второй половине XII в. (и в более ранний период).

Монгольское нашествие конца 1237 г., прокатившееся по этим местам (очевидно, что монголы от Волока Ламского к Торжку двигались по одной из отмеченных дорог), прервало жизнь многих населённых пунктов. Между тем жизнедеятельность отмеченных путей после нашествия вряд ли прервалась. Существенно при этом то, что Тверь, появившаяся в середине XIII в. и ставшая одновременно центром княжества, находилась в удалении от направлений новгородской дороги. Стремление контролировать Новгород прямо с территории княжества при отсутствии законных рычагов давления на Новгород привело Михаила Ярославича к постройке Старицы, перекрывшей одно из направлений дороги на Новгород. Не случайно поэтому, что первое докончание Михаила и Новгорода было заключено в 1296–1301 гг., то есть тогда, когда тверской князь ещё не занимал великого стола. Не случайно также, что в первой четверти XIV в. Старица стала местом заключения новгородско–тверских договоров. В связи с действиями Михаила Ярославича, очевидно, стало более активно использоваться направление дороги от Лотошина к Бродам.

Становление при Михаиле Ярославиче могущественного княжества и изменение прежних границ Владимирского княжества сильно затруднило сообщение Новгорода с южными землями. Если в домонгольское время течение Волги от Зубцова до реки Шоши было новгородским, и владимирским князьям принадлежала лишь узкая территория от устья реки Шоши вдоль всего её течения до Зубцова (этот своеобразный «клин» был укреплён в середине и второй половине XII в.), то после нашествия река Волга стала естественной границей между новгородскими и суздальскими землями. Стараниями Михаила Ярославича территория Тверского княжества расширялась именно за счёт новгородских земель (не случайно, что Старица была построена на левом берегу Волги), в связи с чем поземельные споры тверского князя с Новгородом в начале XIV в. стали довольно острыми. Михаил Ярославич, расширяя свои владения, неминуемо должен был поставить под контроль и все важнейшие пути в Новгород, так же, как поступал в XII в. Юрий Долгорукий. И понятно поэтому, почему новгородцы так настойчиво говорили о «старом», «правом» рубеже, а Михаил Ярославич в стремлении подчинить строптивого северного соседа устраивал хлебные блокады, организация которых была связана уже не с Торжком, а с Тверью, контролировавшей все пути в Вольный Новгород.

Источник: «Новгород и Новгородская Земля. История и археология». Материалы научной конференции
Новгородский государственный объединённый музей–заповедник центр по организации и обеспечению археологических исследований. Автор СВ. Богданов