Якутское современное искусство – это смесь этнотрадиций, близких к буддизму, философии и самой острой повестки. Летом москвичи и гости столицы смогли увидеть это на выставке «Копи смех к зиме…», которая прошла в Московском музее современного искусства (ММОМА). Автор блога Let’s art Елена Соломенцева рассказывает, как устроено арт-движение в Якутии и что вдохновляет местных художников.
Не только шаманы и олени
Когда мы слышим «якутское искусство», в голове, как правило, начинают водить хоровод шаманы, олени и полярные огни. Стандартный набор стереотипов. Но то, что предлагает якутское искусство сегодня, – намного глубже и многограннее. Художники сознательно не отказываются от традиционной мифологии, элементов родной культуры и религии. Они опираются на них, чтобы пойти дальше и прыгнуть выше в своём творческом осмыслении реальности.
Старшее поколение якутских художников в основном занято архивированием прошлого, традиций – у них в творчестве много про шаманизм и былой уклад жизни. Среднее – с помощью традиционной культуры исследует себя, свою идентичность. А молодые озабочены темой включённости Якутии в глобальный мир. Ещё они много говорят о деколонизации с отсылкой к истории края.
«Творчество – это ритуал. Когда человек исследует себя и реальность, созидает, он совершает ритуал материализации чего-то жизненно необходимого. Он приближает себя и всех нас к лучшему времени, к лету. Многие якутские художники сегодня делают ставку на искренность и избегают самоэкзотизации. Есть много сюжетов кроме оленей. Много про любовь к своей земле, про взаимоотношения со своим прошлым, с культурой. И много ответов на острые вопросы, которые ставит перед людьми сегодняшний день»
Объясняет художница, участница арт-группы «Архетип» Елена Васильева
Вечная зима и короткое лето
Выставку в Москве назвали «Копи смех к зиме…» не случайно. Это – цитата из поэта и философа Габбы (Глеба Габаева): «Копи смех к зиме, // Как зверь копит мех и сало…» В Якутии зима длится бесконечно долго – 10 месяцев, а лето – как яркая вспышка, 2 коротких жарких месяца – особенно ценные. За это время нужно «накопить тепло»: испытать всю возможную радость, напитаться энергией, чтобы зимой доставать её из летних запасов, как вино из одуванчиков у Рэя Брэдбери. Если есть такая «ресурсная подушка радости», легче воспринимать зиму не как абсолютное зло, а как органическую часть мироустройства – процесс и время для трансформации своих чувств в творчество. Лето – самое счастливое время для якутского художника, а зима – самое продуктивное.
Если представлять зиму бесконечной, справиться с давящей тоской сложно. Лучше разбить её на части. Этому служат праздники и ритуалы. Кульминация лета – праздник Ысыах – встреча солнца в июне. А пик зимнего кризиса – ритуал Олонхо: сказители рассказывают людям национальный эпос и этим заканчивают самый тяжёлый и холодный период. Олонхо – обещание лета, когда самое страшное позади.
В якутском искусстве, как и в эпосе, почти нет места зиме. Зачем заполнять ею творчество, если её и так много в жизни. Но есть тема цикличности сезонов и основанное на ней мировоззрение.
«Как зима неизбежно приходит после лета и весны, так и кризис приходит после легких и приятных дней. И ты понимаешь, что не может быть всегда хорошо – это “хорошо” ты накапливаешь. Но и плохо тоже не может быть вечно»
Говорит Елена Васильева
Молодость и взрослость
Художница Устинья Прокопьева размышляет на тему энергии молодости. Куда девается бесстрашие, предчувствие счастья, когда человек взрослеет и покрывается своей жизнью, как корой. Она представила молодых людей ветками без корней – оторваны от земли и в постоянном движении.
В юности человек до конца не знает ни своих возможностей, ни страха. Он – исследователь, которого не могут остановить даже сотни неудач. Он пробует снова и снова. Ветки сломаны: это как раз то, что с нами делает жизнь – обтёсывает. Но одновременно мы становимся сильнее, поэтому ветки стоят.
«Когда я создавала эту работу, вспоминала совершенно особенное лето 2000 года. У нас была сплочённая творческая компания. Мы были очень близки, вместе творили и почти всё время были неразлучны. Но на следующий год мы резко повзрослели – и всё изменилось. Мы до сих пор общаемся, некоторые поженились, но в то лето мы жили совсем по-иному. Сейчас мне не хватает той невероятной энергии».
Природа и человек
Суровые внешние условия оставляют отпечаток на людях, которые в них живут. И это не обветренные лица или замкнутость. Это отношение к среде как к естественной, устойчивость к любым проявлениям жизни и природы. Сами якуты не воспринимают холод или темноту как чуждую среду, не воспринимают себя выживающими. Они научились сливаться с природой, приспосабливаться к среде. Нет возможности разжечь огонь – можно найти укрытие от ветра и согреваться дыхательными практиками. Так формируется особая философия – пройти жизненный путь, не оставив следа. Раствориться в природе, не повлияв на неё. Молодые якутские художники говорят и об этом.
Надежда Комиссарова рассказывает о своих близких отношениях с природой. Её работа «Штрих-код» – апокалиптическое видение про последствия потребительского отношения человека к среде обитания: «Лес всегда был очень важной частью моей жизни и моего творчества. Я знаю его секреты и самые затаённые уголки души. Я знаю его так хорошо, как он знает меня».
Другая художница – Йэн Сур (Кюннэй Иванова) – воссоздаёт историю родной земли современными средствами. Она фокусируется на проблеме сверхпотребления, но делает это через миф о рождении шаманов-близнецов. Создаёт объект из конских волос и переработанных товарных чеков. Получается экологическая повестка тонким поэтическим языком, да ещё и с примесью традиции.
Память и будущее
Память (в отличие от антропогенных следов в природе) в Якутии принято хранить. Художница Кэрэhит/Свидетель (Анна Петрова) проживает утрату связи со своим прошлым в творчестве. Она возвращает входной двери старинного якутского дома потерянные ручки, к которым прикасались руки десятков людей. Так она возвращает память, не даёт ей оказаться на помойке, на которой она и нашла эти ручки.
Ещё память и традицию якутам помогает сохранить миф. Он всё ещё важен в культуре и в жизни. С одной стороны, объясняет мироустройство, с другой – позволяет человеку коммуницировать с миром. В нём столько поэзии, что якутские художники используют его как выразительное средство по сей день. Только контекст и материалы меняются.
Одно из новых направлений – видео-арт. Здесь гремит имя Александра Иннокентьева (кыһыҥҥы ойуур) – графического художника из Якутска, отучившегося в питерской Академии Штиглица. Среди работ Александра есть видеоэпос: мультипликационные персонажи, напоминающие его друзей, бродят по местам его юности, проваливаются через портал в другую реальность и пытаются найти путь обратно. Мифологизация повседневности – ещё один творческий метод.
«Я думаю, на всех людях, которые живут и жили в Якутске, есть какой-то отпечаток холода. На творчестве в Якутии сказываются такие ключевые предикаты, как стужа, кобальт и бирюзовый, снег, близость и молчание. Ты либо примороженный к земле, либо отмороженный на голову. Зима – это всегда застой и спячка, а лето – это мимолётная вспышка праздника перед новым снегопадом. Жизнь на контрастах учит ценить тёплые моменты полной жизни и усидчивости за работой, когда этого нет».
Некоторые художники превращают в творческий процесс общение. Джулияна Семенова и Сардаана Хохолова создали проект «Арт Лаба», в котором есть разговорные практики, совместные прогулки по лесу. Они обсуждают, что такое вечная мерзлота на уровне смыслов, что ощущает человек, когда оказывается в лесу, как воспринимается мир из Якутска. Все разговоры снимают на видео, пишут тексты и выпускают небольшие самиздаты. Исследуют жизнь через ощущения людей.
Шаманизм и самоподдержка
Девушки из арт-группы «Архетип» ищут в ритуалах предков поддержку для себя. Они используют традиции женского шаманизма, которые передавались в семье от матери к дочери. Арт-объектом художниц стала ритуальная шуба, которую они зимними вечерами вместе сшивали из кусочков одежды – бабушек, мам и своей собственной. Женщина – хранительница рода на якутском называется ЫММЫ – в переводе имеет несколько значений: птица и ангел-хранитель. Такая птица изображена на спине шубы, которая получилась очень похожей на ту, что носили женщины-шаманы в XVIII веке.
«Каждый из нас вкладывал в эту работу личные переживания: кто-то думал о своём детстве, кто-то мечтал о рождении ребенка. А когда шуба была готова, мы стали записывать благословения и наговоры, которые когда-то слышали в своих семьях, и дополнили ими нашу инсталляцию – они звучат, если подойти поближе. Такая повседневная магия, которая помогает справиться с ежедневными трудностями».
Говорит Елена Васильева, участница арт-группы
Якутское искусство сегодня – не монолит из национального колорита, не экзотический аттракцион. Внутри него – десятки разных течений, которые традициями и новыми методами пытаются творчески осмыслить наш парадоксальный мир. Получается ультрасовременно и запредельно интересно.
Источник: Люди Севера