Это письмо «храброго» академика вряд ли успокоило его жену, сам же он и его товарищи несомненно во всё время путешествия по Каме и Волге находились в очень напряжённом состоянии. Однако всё окончилось благополучно, и 30 августа они прибыли в Казань. По дороге Делиль иногда высаживался и производил наблюдения. Опасность нападения в пути, видимо, в то время была столь велика, что Делиль по возвращении в Москву представил даже проект устройства канала для обхода опасного места по Каме во избежание встречи с разбойниками.
Во время плавания по Каме Делиль производил наблюдения в Сарапуле, в Усть-Икском селе и в Свиногоре. Кроме этого, он предпринял по дороге экскурсию для обследования местности, где предполагалось по проекту Строганова прорыть канал для обхода опасного места по Каме. В Казани путешественник, помимо наблюдений общего характера, также занялся в губернском архиве разыскиванием различных карт. Отсюда Делиль в октябре направился в Нижний-Новгород, где занимался астрономическими наблюдениями и разысканием карт. 29 декабря 1740 года, после десятимесячного отсутствия Делиль со всеми своими спутниками прибыл в Петербург.
Брат Иосифа Делиля, как его именовали, Лакройер, принял участие в экспедиции с самого начала; исколесив Сибирь по разным направлениям, побывав во всех её центрах и не принеся сколько-нибудь существенной пользы науке, во вторую половину экспедиции он в конце августа 1739 года отправился вниз по Лене и через месяц прибыл в Сиктах. Отсюда в декабре он выехал к устью Оленека и производил там, в течение около трех месяцев, астрономические и геодезические наблюдения, результаты которых, повидимому, были также сомнительны. С Оленека Лакройер возвратился в Сиктах, на реку Вилюй и затем обратно в Якутск, куда и прибыл в ноябре того же года. В Охотск, вместе с Берингом, чтобы принять участие в путешествии в Америку, он отправился летом 1740 года. Возвратившись из тяжёлого путешествия в Охотск, он здесь же и скончался.
Уже под конец экспедиции в 1740 году Академия Наук командировала в Сибирь для участия в Великой Северной экспедиции ещё двух учёных немцев, о которых мы упоминали выше, — профессора истории и этнографии Иоганна Эбергардта Фишера и Георга Вильгельма Стеллера; первому было 30 лет, а второму — 33 года.
И по способностям и по трудолюбию Фишер много уступал своему знаменитому соратнику Миллеру. Фишер больше собирал материал, чем строил на основании его заключения и делал выводы. Одухотворить этот материал было делом уже Миллера. «Историко-этнографи-ческим трудам, совершённым в эту экспедицию Миллером и Фишером при помощи других сотрудников, — говорит Карл Бер, — обязаны мы всем, что нам известно о прежних отношениях сибирских народов, о прежних путешествиях русских на восток от Новой Земли, о завоевании и колонизации Сибири. Если бы тогда не было собрано выписок из всех сибирских архивов, эти сведения, вероятно, погибли бы для нас навсегда».
Стеллер же посмертную громкую известность приобрёл благодаря своему путешествию с Берингом в Америку и последующему пребыванию на острове Беринга. Ниже мы подробно ознакомимся с ним как натуралистом.
Сам Беринг так доносил о нём: «… ныне обретаетца здесь (т.е. в Якутске. Б.О.) присланный из Санкт-Питербурха адъюнкт истории натуральной Штеллер, который писменно объявил, что он в сыскании и в пробовани металов и минералов надлежащее искусство имеет, чего ради капитан-командор со экспедицкими офицерами определили его, Штеллера, взеть с собою в вояж, к тому же он, Штеллер, объявил же, что в том вояже сверх того чинить будет по своей должности разные наблюдения, касающиеся до истории натуральной и народов и до состояния земли и протчаго, и ежели какие руды и найдутца, то оным адъюнктом Штеллером опробованы будут».
Продолжение следует.
Предыдущие публикации:
стр. 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33,34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48.
Источник: we-reads.com