Деятельность лоцманов, являющихся проводниками судов в специфических условиях, является одним из важных средств обеспечения безопасности судоходства в портах, проливах, каналах, реках и морях. Долгое время из-за отсутствия выхода к морю развивалась лишь категория самодеятельных речных лоцманов.
Первые официальные сведения о деятельности русских лоцманов Ю. Мишальченко относит к 1653 г., когда царём Алексеем Михайловичем (отцом Петра I) была дарована грамота архангельскому рыбаку Ивашке Котцову, согласно которой ему и его товарищам разрешалось проводить торговые суда по Белому морю и р. Северная Двина.
Такой же точки зрения придерживался Стеблин-Каменский И.Е., указывая, что «Начало устройства лоцманской части в России относится к половине XVII столетия. Старейшими из русских лоцманов были архангельские, учреждённые в 1653 г. под названием «Корабельных вожей». Из этого первоначально образовавшегося при царе Алексее Михайловиче учреждения созданы были, в 1702 г., настоящие «коронные» лоцманы указом Петра I»
Однако есть и более ранние источники. Так лоцманы упоминаются в договоре Новгорода с немецкими городами и Готландом, датирующийся 1270 г.
Тем не менее, более широкую деятельность отечественные лоцманы, безусловно, получили много позже. Важность их услуг и умений были и восприняты ещё становившейся морской державой Петра I. Так, 19 июля 1723 г. принят указ, предусмотревший, кроме прочего, взыскания с иностранных кораблей, входящих в Российские гавани, без лоцманов. Важность работы лоцманов в деле развития торгового судоходства отмечена и в «Регламенте Коммерц-коллегии» от 31 января 1724 г. Её ст. 15 предписывала «наблюдать за тем, чтобы не происходило от лоцманов притеснения купечеству».
Актуальность для России лоцманского дела подтвердили и следующие указы. Так, указом от 31 декабря 1758 г. «О записывании в лоцманы для спуска при Вышнем Волочке барок из ямщиков и из разных крестьян регулировался порядок записи в лоцманы и подсудность их. Им, в эпоху расцвета крепостного права, разрешалось записываться в лоцманы и получать об этом соответствующие свидетельства ямщикам, монастырским и помещичьим крестьянам. Суд над ними указ предписывал производить у коллежского асессора Сердюкова и Ямскому управлению. Таким образом были заложены основы к правовой самостоятельности лоцманов.
Однако, очевидно, не везде с должным уважением относились к представителям данного рода профессии. Так, известны даже лоцманские бунты на этой почве. Для их предотвращения в дальнейшем был 22 июня 1765 г. даже принят специальный указ «О неупотреблении лоцманов у Боровицких порогов в другие работе, кроме чистки сих порогов и спуска судов». Лоцманов, приписанных к Боровицким порогам, ни в какие работы не употреблять, кроме чистки порогов и спуска судов. Данным документом лоцманам решили твёрдо платить им приличную плату и не нагружать иной работой.
В тоже время, формировались правовые основы и ответственности лоцманов за результаты своей деятельности. Так, к примеру, 24 августа 1780 г. принят указ «О поступании с лоцманами за разбитие и оставление барок по указу 1720 года апреля 1». Им предусматривалось наказание лоцманов за разбитие и оставление берок. Впрочем, наказания устанавливали и предыдущие указы сенатский от 20 июля 1739 г., 15 ноября 1742 г. и 15 октября 1764 г.
В Уставе купеческого водоходства от 23 ноября 1781 г. проблемы ответственности лоцманов, их права и обязанности помещены в гл. 13 «О крушении или гибели, о награде спасения, и о лоцманах». Им (п. 296), установлена ответственность лоцманов за повреждение судна и его груза во время нахождения корабля под их руководством. Пункт же 297 установил обязательность закрепления данных о глубине осадки корабля письменно, что в случае указания неточных данных и произошедших от этого аварии гарантировало правоту лоцмана, и даже более. Так, указывалось, если судовщик проводника или лоцмана не «уведомит письменно… или солжёт, то по благополучном прибытии к городу, или порту, или пристани, корабельщик или судовщик должен из собственной своей платы заплатить лоцману 5 руб. за каждый дюйм что утаил или солгал. Если же корабль в случае утайки сведения набежит на камень, мель, берег и будет ему ущерб, то взыскивать не с лоцмана с корабельщика». Устав обязывал лоцмана эту записку хранить до якорной стоянки или швартовки судна и проверять её данные.
В уставе также указывалось, что «Понеже во многих набережных местах суть свидетельствованные портовые или прибережные проводники или лоцманы, кои от их общества получают печатные виды о их способности, знании и дозволении упражняться в провождении кораблей или судов; и для того, когда прибрежные проводники всходят на корабль или судно, корабельщик или судовщик имеет требовать их письменного свидетельства, которое они всегда при себе имеют, и таковых, как надёжнее суть, и надлежит ему корабельщику или судовщику принимать преимущественные перед незасвидетельствованными; с того же времени, как портовые или прибережные проводники или лоцманы корабль или судно принимают на свей отчёт, они за корабль или судно ответствуют до тех пор, пока корабль или судно станет в безопасном месте на рейд или в порт или пристани; и буде кораблю или судну учинится вред или ущерб или убыток, пока он на отчёт портовых или прибережных проводников или лоцманов, то корабельщик или судовщик право имеет просить о удовлетворении на них в их обществе, или у кого надлежит, в той земле, которой они суть; но буде корабельщик или судовщик или штурман учнёт портовым или прибережным проводникам или лоцманам прекословить в чём касательно их должности… и они… скажут корабельщику или судовщику, что вследствие такого то его прекословного поступка, он здают корабль или судно с своих рук; то корабельщик или судовщик сам остаётся под ответом или отчётом…» (ст. 41).
Позже были установлены указами и прочие варианты наказаний для лоцманов. Так, указом от 29 октября 1810 г. п.п. 34, 77, лоцману, кроме прочего, за неявку к работе, полагалось 40 ударов палками. Устанавливалась и ответственность лоцманов, за повреждение судов от умысла или по небрежению. Лоцман, признанный виновным, смотря по его поступку, подвергал наказанию, например, запрет провожать суда: на один сплав; на год; навсегда. Телесному наказанию: приватно, т.е., без судебного приговора; публично, т.е. по произведении над ним суда, которое, правда «не может быть учинено иначе, как только в случае ясно доказанной на лоцмана злоумышленности».
Также формированию статуса лоцманов и лоцманской службы послужили указы № 16733 «О запрещении Правителям Губерний входить в Дворянские собрания»; (№ 19029) «О записке Вышневолоцких лоцманов, и о назначении им умеренной платы»; «Освобождение от рекрутской повинности лоцманов Выборгской губернии» (№ 20222) , «Обращение в казённое ведомство из помещичей собственности лоцманов Боровицких порогов» (№ 22400) ; «Освобождение лоцманов при Архангельском порте от взноса хлеба в сельские магазины»; «Об устройстве Вышневолоцких лоцманов» (№ 26797); «О снабжении лоцманов Ношкинской и Басугинской пристаней билетами, для сплава судов со Гжатских и Верхневолжских пристаней до Вышняго Волочка и Новгорода»; 6 ноября 1826 г. «О увольнении лоцманов Архангельского порта за старостью лет и болезнями, от сего звания, с освобождением от платежа Государственных податей и повинностей» (№ 650) и т. д.
Каждый из этих указов регулировал какую-либо одну, или несколько небольших проблем в деле установления правового статуса лоцманов. В результате, в начале XIX в. был сформирован общий подход, согласно которому лоцманы были людьми свободными (не крепостными), получали за свою деятельность установленную плату, ничем иным кроме проводки судов их нельзя было заставлять заниматься, имели определённые льготы по уплате податей и в отношении поставок рекрутов, устанавливались определённые социальные гарантии, например в отношении престарелых лоцманов; отдельно устанавливались ответственность лоцманов и правила их взаимоотношений со шкиперами. Все эти положения были разрознены и не всегда достаточным образом детализированы, однако в последующем именно они были положены в основу большинства лоцманских уставов.
Упоминания же о деятельности лоцманов на территории Юга Российской империи и попытки правового регулирования их деятельности появляются в конце XVIII в. При этом, безусловно, следует указать на то, что лоцманское дело было давно знакомо местному населению занимавшемуся речным плаванием, особенно по Днепру.
Кроме того, очевидно, что первыми, кто взял на себя профессионально выполнять работу по проводке судов керченским каналом в условиях его контроля Российской империей были представители греческого населения, издавна зарекомендовавшие себя как отличные мореплаватели. Заложен этот процесс был изданием 28 марта 1775 г. именного указа генералу графу Орлову «О дозволении служившим во флоте под предводительством его Грекам поселится в городах Керчи и Ениколе с представлением им особых выгод» (№ 14282).
Данный процесс был продолжен указами 19 апреля 1795 г. Таврическому генерал-губернатору графу Зубову «Об устроении селения единокровных народов в городе Одессе и окрестностях онаго» (№ 17320) (греков и албанцев); а также 30 июня 1795 г., опять-таки, графу Зубову «Об утверждении его мнения, касательно прошения Греков, живущих в Керчи и Еникале» (№ 17348).
Однако дальнейшее регулирования этого вопроса, в первую очередь в связи со слабым развитием торгового судоходства в этом регионе, получило своё развитие лишь во второй половине XIX в. Иное дело Днепровские лоцманы.
Как известно, сословие днепровских лоцманов получило своё формальное признание и оформление в 1787 г., во время путешествия Екатерины II через Днепровские пороги. Жители деревни Каменки, в основном осевшие там запорожцы, пропустили весьма искусно через пороги Императорскую флотилию; это было поводом к тому, что Екатерина II повелела составить особую общину днепровских лоцманов, которых исключительное назначение должно было состоять в том, чтобы они пропускали суда через опасные пороги на Днепре. Вслед за этим, князь Потёмкин-Таврический приказал, на основании Высочайшего повеления, освободить лоцманов от всех повинностей и поставки рекрут. Этот шаг тоже был весьма важным в становлении лоцманов как самостоятельного сословия-профессионалов и признанием ценности их деятельности.
Количество действовавших лоцманов на рубеже XVIII – XIX вв. нам неизвестно. За то известно, что всех лоцманов, по переписи середины XIX, в с. Лоцманской-Каменке и других приднепровских селениях насчитывалось 1,322 души мужского и 1,330 женского пола.
Лоцман ещё молодым парнем поступал на службу и продолжал её до тех пор, пока дряхлость или болезнь не мешали ему отправлять своё ремесло.
Управлялись лоцманы конторой, в которой председательствовал старший атаман с членами. Разумеется, ни одно распоряжение не делалось без одобрения начальника отделения. Атаманы, хотя и избирались громадой, но и тут главную роль играла воля начальника. Смотря по опытности и искусству, эти лоцманы разделялись на 3 разряда. Первой статьи лоцманы занимались проводом через пороги барок и других судов, второй статьи – плотов, а третьей статьи – придавались в виде помощников перво- и второ-статейным. Третьей статьи лоцман, смотря по усовершенствованию своих умений и навыков, мог быть со временем помещён во вторую и далее первую статьи.
Каждое судно и каждый плот, предназначаемые к плаванию через пороги, останавливались в с. Каменке и требовали лоцмана. Здесь осматривались суда, определялась их осадка и наряжаются два лоцмана на барку и по одному на плот; эти люди обязывались доставить судно в целости за последний порог (Вильный). Плата за труды и искусство определялась в 4 р. 30 коп. серебром, из которой только малая часть доставалась лоцманам на руки.
Специальная плата Днепровским лоцманам впервые была официально утверждена лишь в 1836 г. Так, 11 февраля в этом году было утверждено положение комитета министров, составленное по рапорту Главноуправляющего путями сообщения и публичными зданиями. «О плате Днепровским лоцманам за провод через пороги судов и плотов». В частности, главноуправляющий просил, чтобы назначение платы Днепровским лоцманам за провод судов и плотов через пороги Днепра подчинено было тому же правилу, какое существовало для лоцманов по реке Мсте, т.е., чтобы эта плата устанавливалась им на каждое трёхлетие, в том числе по 15 руб. ассигнациями на первое трёхлетие. Что и было сделано.
В дальнейшем эта мера нашла свое подтверждение в последующих указах: 27 сентября 1838 г. высочайше утвержденное положение Комитета Министров, распубликованное 3 ноября «О плате в 1839, 1840 и 1841 годах, лоцманам Днепровских порогов за провод через пороги частных судов и плотов» (№11561); 11 ноября 1841г. (№ 15012) «О плате лоцманам за провод частного судна через Днепровские пороги»; 17 апреля 1845 г. «О оставлении без изменения на трёхлетие с 1845 г. установленной в 1845 г. платы Днепровским лоцманам за провод судов и плотов через пороги реки Днепра» (№ 18933); 3 февраля 1848 г. «О оставление прежней платы днепровским лоцманам за провод каждого частного судна или плота через пороги р. Днепра на трёхлетие с 1848 по 1851 г.» (№ 21964); 27 апреля 1851 г. «Плата лоцманам, концевым и рабочим за провод судов и плотов через Днепровские пороги» (№ 25168).
Последним упомянутым нами указом устанавливалась такая плата на срок 1851 – 1854 гг.: а) до пристани у Гадючей Балки 4 руб. 30 коп.; б) до колонии Кичкас 5 руб., и в) далее на расстояние 50 – 60 вёрст от Гадючской пристани 6 руб. серебром.
Важно отметить, что как сообщали современники «Положение лоцманов вообще не завидное, хотя они избавлены от всех повинностей и пользуются землёй». Объяснялось это тем, что время навигации совпадало со временем полевых работ, и потому их хозяйство было в упадке, а выработанные деньги далеко не могли заменить потерю хозяйству, тем более, что, как уже было сказано выше, очень малая доля доставалась им на руки, большая же часть обращалась для приращения процентов и на общественные расходы. Всю поддержку их быта составляли подарки судовладельцев.
Лоцманы, приобретшие доверие сплавщиков леса, получали от них плату, подряжаясь доставить плот в Кичкас, а иногда и до Никополя. Это бывало летом, когда навигация, по случаю убыли воды, прекращалась по старому казацкому ходу, а открывалась по вновь построенным каналам.
Следует упомянуть и о том, что правовая регуляция лоцманского дела в этот период происходила хаотично, оставляя в законодательстве много пробелов. Так, к примеру, 10 марта 1837 г. были утверждены «Правила для плавания казённых и частных пароходов во всех проходах и реках российской империи» (№ 10021). Однако в них нет совершенно упоминания о лоцманах, да и сами правила весьма коротки и состоят из всего 10 пунктов.
Несмотря на это, предпосылки дальнейшему развитию лоцманского дела в регионе существовали. Так, понимая важность развития судоходства правительство озаботилось в 1841 – 1842 гг. работами по землечерпанию, т.е. углублению фарватера Нового Гирла (р. Конка), после чего глубина на банке была доведена до 10 футов, но для деятельности мореходных судов с грузом требовалось 12 футов. По свидетельству современников «Экипажи русских каботажных судов составляются из жителей портовых городов и селений, лежащих по берегам Днепра, Буга и Днестра, преимущественно из Украинцев. Шкипера тоже из них и частию из иностранцев, Греков и Славян…». Главный недостаток этих членов и их шкиперов, при всей их смелости и сметливости – отсутствие образования – «Эти недостатки были причиною частых кораблекрушений, утраты грузов, нередко гибели экипажа, а с тем вместе и недоверия фрахтовщиков к нашим судам; в настоящее время, если русские суда не участвуют в отправлении внешней торговли, то собственно по неимению образованных шкиперов».
Лишь к середине XIX в. можно отметить усиление внимания законодателя к проблемам деятельности лоцманов. Так, 4 января 1848 г. был принят указ «О назначении от каждой станицы войска Донского лоцманов для препровождения по реке Северному Донцу пароходов и судов» (№ 21851). В нём имелось в виду расстояние от станицы Луганской до станицы Кочетковской.
От каждой станицы по приговорам обществ предписывалось приготовить по три лоцмана из служащих казаков. Нахождение казаков в звании лоцмана следовало считать за полевую и внутреннюю службу, полагая срок её 30 лет. Так как лоцмана находились при своих домах, то указ предписывал не производить им от войска никакого содержания. Такой шаг не только лишал будущих лоцманов всякой заинтересованности в результатах своей работы, но возможности нормально вести домашнее хозяйство – ведь пик лоцманских работ приходился на период уборки урожая.
В этом же году законодатель обратил своё внимание и на керченский канал и 8 ноября 1848 г. был принят указ «О установлении в пользу лоцманов сбора за провод через Эникольские мелководия судов» (№ 22716).
На Днепре хотя плата лоцманам и была установлена государством, однако на деле в низовой дистанции Днепра, на бердины и барки нанимались лоцмана или шкипера. До г. Херсона плата была такой: от колонии Кичкас за 40-50 руб., а от Николаева за 30-40 руб. за одну сходку. Таким образом, уже в этот период, днепровские лоцманы не только проводили суда по реке, но и выводили их в море, что создавало в будущем предпосылки признания их и в качестве морских лоцманов.
Собственно, для речного днепровского судоходства, за исключением самых низовьев Днепра, жители Херсонской губернии не нанимались в судовые рабочие. Частью причина этому заключалась в социальном положении днепровского прибрежного населения губернии, а частью в дороговизне рабочих, которые необходимы были самим жителям для хлебопашества. Поэтому судовые рабочие на Днепре состояли преимущественно из жителей Минской, Могилёвской, Черниговской, Киевской и Полтавской губерний и из прусских подданных. По сословиям же они были крестьяне — бывшие помещичьи и казённые, вольноотпущенные, отставные и бессрочно-отпускные нижние чины, мещане. Последние наиболее чаще нанимались в лоцмана и шкипера, которыми также снабжала суда и Екатеринославская губерния . В период с 1950 по 1858 г. было лоцманов 5, 218; сходочных – 3, 032 и коренных – 209.
Следует также указать, что между лоцманами, по опытности своей на Днестре, в этот период славились подольские.
Как видно из представленного выше материала, долгое время проблеме обеспечения безопасности торгового судоходства в Черноморско-Азовском регионе с помощью лоцманов уделялось мало внимания. Причин к тому, очевидно, несколько:
- слабость торгового судоходства в конце XVIII – начале XIX в., вызванное низким уровнем развития собственно российского судоходства и частыми войнами в регионе;
- превалирующее значение в заграничной торговле турок и греков, которые издревле знали все местные воды;
- военно-морской флот в таких случаях предпочитал обходился своими силами, не обращаясь к частным лицам, а тем более к иностранцам;
- прибрежное и речное судоходство базировалось в основном на малых судах, иногда даже речного типа, с весьма низкой осадкой, что не требовало наличия сословия лоцманов.
Доказательством нашим предположениям служит тот факт, что впервые комплексно было обращено внимание на важность лоцманской службы в регионе, лишь с включением в территорию Российской империи устья Дуная, через которое шла оживлённая торговля многих государств. Её контроль, а также регулирование для регулярного пополнения казны было делом международным и государственной важности. Именно поэтому изданное Положение о управлении Сулинским портом на Дунае от 26 декабря 1851 г., возлагало на капитана порта и «…заведывание обществом лоцманов в Сулине и установление таксы платежа за провод ими судов по Дунаю»(25851).
В этот же день было утверждено царём «Учреждение Общества лоцманов при Сулинском порте на Дунае». В общество могли вступать российские подданные и иностранцы, имеющие соответствующие паспорта, а также аттестаты от шкиперов о способности их исполнять обязанности лоцмана и знании Сулинского устья и нижней части реки Дунай. Для поступления в общество следовало получить его согласие и капитана над портом. Для управления обществом избирали старосту из лоцманов, но «главное же заведование обществом» поручалось капитану над Сулинским портом. Если кто из лоцманов самим обществом считался не надёжным или неспособным к занятию этим промыслом, то об исключении его из сословия лоцманов, общество составляло приговор, утверждавшийся капитаном.
Плату за провод судов лоцманам полагалось получать только по таксе, которую составлял капитан над портом, беря в расчёт время года, расстояние провода судов и другие обстоятельства, могущие иметь влияние на размер платы. В конечные счета такса утверждалась Новороссийским и Бессарабским генерал-губернатором и публиковалась. С учреждением общества лицам, не принадлежащим к нему, занятие проводом судов строго воспрещалось.
Для настоящего исследования данный документ важен тем, что впервые на законодательном уровне в регионе закрепил отдельные, пусть и пока весьма поверхностные нормы существования и деятельности лоцманского общества в регионе.
С развитием судоходства, торговли и портов, значение различных проливов, рек, каналов и устьев менялось. В последствии были созданы общества лоцманов (на Днепре, Буге, Керчи и пр.). Обществу же Сулинских лоцманов посчастливилось меньше всего. По результатам Крымской (Восточной) войны, Российская империя потеряла контроль над устьем Дуная, а с ним право организовывать там собственные лоцманские общества.
27 июня 1867 г., на основании решений, принятых в Париже 28 марта 1866 г., по которым Устья Дуная оказались в руках Турции был принят указ «О международном акте касательно судоходства в устьях Дуная» (№ 44776). Им объявлялось об организации специальной полиции Сулинского рейда, которая взаимодействовала с сулинским лоцманским старшиной.
Раздел 4 указа назывался «О лоцманах в устье и по течению реки», гл. 1,— «О лоцманах в устье». В ней предусматривалось, что согласно ст. 13 данного положения, все суда, при входе в устье, обязаны были брать лоцманов, а потому в Сулине учреждён особый цех патентованных и ответственных лоцманов, под начальством Лоцманского Старшины и Капитана над портом.
Эти лоцманы назывались лоцманами первого разряда (ст. 69).
Предусматривалось, что в любое время должна находится в готовности лодка для отвоза лоцманов к идущим с моря к порту судам, как только караульный на башне маяка усматривал приближение судна.
Лоцмана обязывались выезжать на встречу судам за одну милю от головы северной плотины (ст. 70).
Новым для региона было положение, согласно которому прибыв на судно, лоцмана обязаны были объявить шкиперам о глубине фарватера, а шкипера, со своей стороны, объявить лоцманам об осадке судна и количестве на нём груза.
Лоцмана, в свою очередь, обязывались немедленно доносить о количестве груза капитану Сулинского порта (ст. 71).
Всякий лоцман, не принадлежащий к цеху Сулинских лоцманов, находясь на судне, собирающемся входить в фарватер, обязан был, тотчас по прибытии местного лоцмана, полностью сдать ему управление судном (ст. 72).
При выходе из реки, местный лоцман должен был вывести судно, по крайней мере, за четверть мили к востоку от головы северной плотины (ст. 73).
Плата лоцманам за провод судов, как входящих в реку, так и выходящих из неё, включалась во взимаемые в Сулине судоходные пошлины, а потому запрещалось патентованным лоцманам первого разряда принимать какое-либо вознаграждение от шкиперов проведённых судов (ст. 74).
Глава 2 положения посвящалась речным лоцманам. В ней устанавливалось, что независимо от цеха лоцманов первого разряда, учреждённого для провода судов в фарватер Сулинского устья и состоящего под управлением капитана над портом, существуют особые равным образом патентованные и ответственные лоцмана, называемые лоцманами второго разряда, для провода купеческих судов, плавающих по реке между Сулиною и Браиловым.
Собственно, речные лоцмана состояли под наблюдением Главного Инспектора судоходства и под ближайшим усмотрением лоцманского старшины, который имел три конторы: в Глаце, Браилове и в Тульче, и помощника лоцманского старшины, находящегося в Сулине (ст. 75).
Шкипера купеческих судов, идущих вверх, если находились лично на этих судах, не обязаны были брать патентованного лоцмана; но и в этом случае помощник лоцманского старосты в Сулине, заведующий лоцманской частью на реке, должен был доставлять им лоцмана, если они такового потребовали.
При плавании вниз, каждое купеческое судно, поднимающее более 60 т., как и каждый плот или лесная гонка, обязаны были брать патентованного лоцмана второго разряда. Это правило относилось и к идущим вверх купеческим судам, поднимающим более 60 т., когда шкипер или корабельщик лично на них не находился (ст. 76).
Плавание вверх начиналось с той минуты, как судно оставляло Сулинский порт, чтобы идти вверх по реке, и оканчивалось с приходом судна к порту назначения, или же в Браилове, когда оно было назначено в какой-либо порт, находящийся выше сего последнего или в Мачине.
Плавание вниз начиналось в Браилове, или же с выходом из порта, в котором судно нагрузилось, или, если шло порожним, получило свои путевые бумаги, когда порт этот лежал ниже Браилова, и оканчивалось прибытием судна на стоянку в порт Сулина.
Суда, отходящие из Мачина, Гетшида или иного порта, лежащего выше Браилова, обязаны были брать лоцмана на своё плавание вниз на пути в Браилов; отходящие же из портов Рени или Измаильского, могли брать его на пути в Тульче (ст. 77).
Плата лоцманам за провод судов вверх определялась по взаимному соглашению между ними и шкиперами. Но, в случае возникшего по этому предмету спора, портовые начальства не должны были допустить, со стороны лоцманов, никаких требований, превышающих, сверх прокормления на судне, пол червонца голландского за каждый день плавания.
Что же касается платы за провод судов вниз, то она включалась во взимаемые в Сулине судоходные пошлины.
С суммы, платимой каждым судном за провоз вниз, четыре франка отчислялись в пользу речного лоцманского старшины; остальное же отдавалось лоцману.
Эта плата могла быть законным образом произведена только чиновнику, заведующему Сулинской Судоходной кассой (ст. 78).
Общие правила касательно лоцманов в устье и по реке устанавливались в гл. 3. Ими, в частности, предусматривалось, что главный инспектор и капитан над Сулинским портом, каждый в пределах своего ведомства, решали споры, возникающие между патентованными лоцманами и шкиперами купеческих судов, в тех случаях, когда эти последние обращались к их посредству (ст. 79).
Патентованные лоцмана обязывались доносить Главному инспектору или капитану над Сулинским портом о случающихся в их присутствии нарушениях законов.
Также лоцманам, и это пункт затем войдёт во все отечественные лоцманские уставы, воспрещалось всякое участие, прямое или косвенное, в каких-либо операциях или предприятиях по части перегрузки судов.
Важным был и пункт, согласно которому лоцмана, бывшие по своей неспособности или по нерадению, причиной столкновения судов, или крушения, или посадившие судно на мель, отрешались от должности, независимо от гражданского иска, который пострадавшие могли открывать на них в надлежащих судах.
Если обстоятельства, причинившие несчастие, были такого рода, что могли иметь последствием уголовное наказание, то лоцман передавался надлежащему начальству для суждения по законам (ст. 80).
Продолжили череду нормативных актов, регулирующих судоходство такие документы как: 1866 г. 3-го (15-го) декабря «Постановления касательно судоходства по реке Пруту, заключенные между Россией, Австрией и Румынией»; 6 февраля 1873 г. «О обнародовании Положения о судоходстве и судоходной полиции по реке Пруту и временного тарифа судоходных пошлин, составленных в Бухаресте 27 января (8 февраля) и 28 января (9 февраля) 1871 года, Прутскою Смешанною Комиссиею». Положение о судоходстве и судоходной полиции на Пруте, составленное Постоянною Смешанною Комиссией, учреждённой на основании Конвенции, подписанной в Бухаресте 3/15 декабря 1866 г. (№ 51868).
Таким образом, в конце XVIII — первой половине XIX вв. были сформированы основные лоцманские общества черноморско-азовского региона: Днепровские, Николаевские, Еникальские и Дунайские (вобравшие в себя в последствии лоцманов Прута и Днестра).
Правовое регулирование их деятельности не отличалось обстоятельностью, а также должным вниманием к нему государства по многим причинам (слабое судоходство, особенно на реках и их частях малоприспособленных для больших судов; отсутствие опыта, сложная система социальных отношений в стране и т.д.), за исключением разве что Дунайских, но уже в тот период, когда они не были в юрисдикции России.
Логическим подтверждением тому служит последующее регулирование деятельности общества Днепровских лоцманов в имперский период. Так, 22 февраля 1879 г. было высочайше утверждено положение Главного Комитета об устройстве сельского состояния, объявленное сенату министром путей сообщения 5 марта «Об устройстве Днепровского лоцманского общества» (№ 59344). Им, в частности, предписывалось население Днепровского Лоцманского общества включить в общий состав сельских обывателей и подчинить ведению общих губернских и уездных, а также местных по крестьянским людям учреждений, на следующих основаниях:
Во-первых, общественное сельское и волостное устройство и управление в селениях Днепровских лоцманов следовало вести по правилам, указанным в ст. 40–129 общего положения о крестьянах 19 февраля 1861 г. и в дополнительных к нему постановлениях.
Во-вторых, одновременно с этим следовало произвести выборы всех должностных лиц сельского и волостного управлений, и в том числе волостных судей.
В-третьих, увольнение отдельных лиц из сельских обществ, а также приписка к ним следовало производить порядком, установленным в ст. 130, 132–147 общего положения о крестьянах 19 февраля 1861 г. и в дополнительных к нему узаконениях.
В-четвёртых, распоряжение принадлежащими лоцманам хлебными запасами и денежными капиталами подчинялись правилам, установленным в этом отношении для прочих сельских обывателей.
В-пятых, земские и мирские повинности должны были исполнятся лоцманами по общим для крестьян правилам, содержащимся в общем положении 19 февраля 1861 г. и в дополнительных к нему постановлениях.
В-шестых, отбывание лоцманами воинской повинности следовало производить в силу утверждённого, 20 августа 1874 г. (53832), мнения государственного совета, на основании правила, изложенного в ст. 64 устава о воинской повинности.
Устройство, на изложенных выше основаниях, общественного управления лоцманского населения следовало произвести в течение 3 месяцев со дня обнародования на месте этого постановления, а принятие всех необходимых для этого мер, возлагалось, под ближайшим наблюдением местных губернатора и губернского по крестьянским делам присутствие, тех местных учреждений министерства путей сообщения, в которых лоцманское население до сих пор состояло.
Практически уравняв лоцманов с крестьянами, указ предписывал впредь, до особого распоряжения, оставить на населении Днепровского лоцманского Общества лежащие на нём обязанности по проводу судов и плотов через Днепровские пороги.
При этом следовало:
- отбытие этой повинности производить существовавшим порядком, под наблюдением местных учреждений министерства путей сообщения;
- до отмены этой повинности сохранялись за лоцманским населением свобода от казённых податей и повинностей;
- все прочие обязательные для этого населения работы на порогах немедленно отменялись, с заменой их трудом вольнонаёмным.
Понимая неоднозначность принятые мер, указом предписывалось министру путей сообщения, по соглашению с подлежащими ведомствами, составить и, не позже 1 января 1880 г., представить на утверждение предположения: 1) об отмене лежащей на лоцманском Днепровском населении повинности по проводу судов и плотов через Днепровские пороги, с введением, в замен того, других мер, кои обеспечивали бы судоходство по этим порогам и, 2) о поземельном устройстве этого населения на основании соответствующих законоположений о других сельских обывателях.
Однако, нового положения днепровским лоцманам пришлось ждать более 30 лет. Лишь 9 мая 1911 г. был введён в действие одобренный госсоветом и государственной думой закон «Об обществе Днепровских лоцманов» (№35156). Им, во изменение и дополнение подлежащих узаконений, предписывалось освободить население Днепровского лоцманского общества от лежащей на нём повинности по проводу судов и плотов через Днепровские пороги и установить прилагаемое при этом Положение об обществе Днепровских лоцманов.
Министру путей сообщения предоставлялось образовать первоначальный состав упоминаемого общества днепровских лоцманов по преимуществу из числа желающих поступить в него жителей селений: Лоцманской Камянки, Старых-Кайдак, Сурских Хуторов и Широкого, Екатеринославских уезда и губернии.
Ему же предписывалось издавать правила, «ближайшим образом определяющие порядок образования и деятельности» нового общества Днепровских лоцманов.
Кроме того, уложение о наказаниях уголовных и исправительных (Свода Зак. Т. ЧМ, изд. 1885 г.) дополнялось статьёй 288.1 следующего содержания:
«288.1. Виновные в оскорблении атамана Днепровских лоцманов, при исполнении или по поводу исполнения им служебных обязанностей, подвергаются наказаниям, определённым в ст. 288 сего Уложения».
Статью 31 устава о наказаниях, налагаемых Мировыми Судьями (Свода Зак. Т. XV, изд. 1885 г. т по Прод. 1906 г.), дополнили так:
«Наказаниям, определённым в сей (31) статье, подвергаются также виновные в оскорблении Днепровского лоцмана при исполнении или по поводу исполнения им служебных обязанностей».
Вместе с тем было опубликовано одобренное Государственным Советом и Государственной Думой положение об обществе Днепровских лоцманов.
В нём, в частности, указывалось, что общество Днепровских лоцманов состоит в ведении министра путей сообщения, которым и определялся порядок ближайшего, на месте, надзора за его деятельностью (ст. 1).
Общество днепровских лоцманов состояло из лоцманов и лоцманских учеников (ст. 2). Наибольшее и наименьшее число лоцманов и лоцманских учеников также определялось министром путей сообщения на каждое трёхлетие вперёд, по соображению с потребностями судоходства. В случае отсутствия наименьшего числа лоцманов общество лишалось предоставленного ему исключительного права провода судов и плотов через Днепровские пороги (ст. 3).
Лица, желающие вступить в общество, принимались в него лоцманскими учениками, при условии, если они достигли восемнадцатилетнего возраста (ст. 4).
В лоцманы переводились лоцманские ученики, проплававшие, в качестве таковых, на Днепровских порогах не менее пяти последних навигаций, достигшие двадцативосьмилетнего возраста и выдержавшие испытание в знании лоцманского дела (ст. 5).
Не могли быть приняты в общество и состоять в нем лица: 1) не состоящие в русском подданстве; 2) имеющие физические и другие недостатки, препятствующие управлению судами и плотами; 3) приговоренные судом к наказанию, влекущему за собой лишение или ограничение прав состояния либо исключение из службы, а равно приговоренные судом за кражу, мошенничество, присвоение или растрату вверенного имущества, укрывательство похищенного, покупку и принятие в заклад заведомо краденного или полученного через обман имущества и ростовщичество, хотя бы после состоявшегося осуждения они и были освобождены от наказания за давностью, примирением, силой манифеста или особого высочайшего повеления, и 4) состоящие под следствием или судом по обвинениям в преступных деяниях, означенных в п. 3 этой статьи или влекущих за собой отрешение от должности (ст. 6).
Лица, принятые в общество, приводились к специальной присяге (ст. 7). Члены общества, уклонявшиеся в течение двух лет от исполнения лоцманских обязанностей, исключались из состава общества (ст. 8).
Заведывание делами общества принадлежало лоцманскому сходу и атаману Днепровских лоцманов. В помощь атаману Лоцманским сходом избирались помощник атамана, заступающий место атамана в случае его отсутствия или болезни, а также – для ведения письменной и счётной частей – писарь и казначей; для поверки денежных сумм и отчётов общества предусматривалась избираемая ревизионная комиссия (ст. 9).
Лоцманский сход состоял из наличных лоцманов. К предметам его ведения были отнесены: 1) избрание атамана и прочих должностных лиц; 2) избрание ревизионной комиссии; 3) определение размера содержания должностным лицам, а также назначение вознаграждения за службу на сторожевых и спасательных судах; 4) рассмотрение и утверждение отчётов должностных лиц; 5) приём в общество и исключение из него лоцманов и лоцманских учеников; 6) общее распределение обязанностей лоцманов и лоцманских учеников, сообразно с потребностями судоходства; 7) учреждение капиталов общества и распоряжение ими, и 8) обсуждение вопросов, касающихся упорядочения лоцманского промысла и внутреннего быта общества.
Постановления лоцманского схода приводились в исполнение с утверждения местного судоходного надзора (ст. 10).
К обязанностям атамана Днепровских лоцманов были отнесены: 1) созыв Лоцманского схода и председательствование на нём; 2) приведение в исполнение постановлений Лоцманского Схода; 3) заведывание денежными средствами общества, и 4) назначение лоцманов на суда и плоты (ст. 11).
Жалобы на действия лоцманского схода и должностных лиц общества могли приносится чинам местного судоходного надзора, которые могли подвергать лоцманов и лоцманских учеников за проступки, не влекущие за собою судебной ответственности, но сопряжённые с нарушением порядка лоцманской службы, штрафу до 5 руб., аресту до 3-х дней и лишению права провода судов и плотов на срок не свыше одной навигации.
Суммы, поступающие от денежных штрафов, обращались на устройство и содержание мест заключения (ст. 12).
Обществу Днепровских лоцманов предоставлялось исключительное право проводить суда и плоты через Днепровские пороги (ст. 13). Владельцы судов и плотов или их доверенные обязаны были для провода каждого судна или плота через Днепровские пороги брать лоцмана и лоцманского ученика. Освобождение от этой обязанности отдельных судов или категорий судов предоставлялось министру путей сообщения (ст. 14).
За провод судов и плотов взималась с их владельцев плата, размеры которой также определялись министром путей сообщения (ст. 15).
Общество обязывалось для оказания помощи судам и плотам при несчастных случаях содержать, согласно издаваемым по этому вопросу министром путей сообщения правилам, сторожевые и спасательные суда (ст. 16).
К обязанностям лоцманов, кроме проводки судов и плотов, были отнесены: наблюдение за правильностью ограждения фарватеров, сообщение местному судоходному надзору о всех переменах в них, могущих повлиять на безопасность плавания, и оказание помощи судам и плотам в несчастных случаях (ст. 17).
Традиционно, устанавливалось, что лоцманы и лоцманские ученики, назначенные на суда или плоты, не имели права входить с владельцами судов и плотов или их доверенными в соглашения относительно выгрузки и нагрузки плотов, а равно брать на себя торговые поручения этих лиц (ст. 18).
В свою очередь, находящимся на судах и плотах лицам воспрещалось вмешиваться в распоряжения лоцмана по управлению судном или плотом (ст. 19).
Как видим новое положение о Днепровских лоцманах лишь отдалённо напоминало действовавшие и разрабатываемые в этот период уставы иных лоцманским обществ. Причиной к тому мы видим особенности их устройства и деятельности. Что касается устройства, то лоцманский промысел, будучи ограниченным во времени, составлял лишь часть работы лоцманов, в остальном они оставались крестьянами. Незначительные по своим размерам проводимые этими лоцманами суда не играли определяющей роли в деятельности торговых путей в эпоху расцвета железных дорог, а любое переустройство Днепровских порогов тогда казалось немыслимым.
Отсюда и второй закон от 9 мая 1911 г. «О поземельном устройстве Днепровских лоцманов» (№ 35157). Им, все отведённые Днепровским лоцманам, образующим четыре общества селений: Лоцманской Камянки, Старых-Кайдак, Сурских Хуторов и Широкого, Екатеринославских уезда и губернии, земли и угодья, в границах действительного пользования ими ко времени обнародования данного узаконения, предоставлялись безвозмездно в собственность означенных четырёх сельских обществ, за исключением: 1) участков, находящихся ныне в бесспорном постоянном (не арендном) пользовании проживающих в упомянутых селениях постороннего звания лиц (разночинцев), и 2) земель, отведённых церковным принтам и школам (ст. 1).
Постороннего звания лицам (разночинцам), проживающим ко времени обнародования данного узаконения на состоящих в их бесспорном постоянном (не арендном) пользовании земельных участков в означенных селениях, предоставлялось пользоваться этими участками на прежнем основании (ст. 2).
На предоставляемые в собственность этим 4-м сельским обществам земли предписывалось выдать одну или несколько владетельных записей, применительно к правилам, приложенным к ст. 13 положения о крестьянах на казённых землях (Свод. Зак. Т. IX, Особ. Прил., кн. V, изд. 1902 г. и по Прод. 1906 г.) (ст. 3). Указанные земли селений Лоцманской Камянки, Старых-Кайдак, Сурских Хуторов и Широкого подчинили действию общих правил о надельных землях, с обязательством платежа по ним подлежащих сборов (государственного поземельного налога и земского сбора).
Источник: Статьи для высших учебных заведений