Георгий Седов выбрался с безвестного хутора и заслужил признание в Петербурге, сделал карьеру от нищего рыбака до военного капитана. О нём писали в газетах, его приняли в члены РГО по ходатайству таких путешественников, как Пётр Семёнов-Тян-Шанский, Владимир Обручев, Пётр Козлов и Григорий Потанин. Он исследовал Арктику и стал одним из самых знаменитых полярников. Лишь одного он так и не смог — добраться до Северного полюса, к которому шёл, даже умирая.
Дорога в море
Георгий Седов был одним из девятерых детей в бедной рыбацкой семье, проживавшей на хуторе Кривая Коса в Донецкой области. С восьми лет он работал — ходил с отцом ловить рыбу, трудился в поле, нанимался на подёнщину. В 1891 году будучи 14 лет от роду поступил в церковно-приходскую школу, где проявил недюжинный талант к наукам. Окончив трёхлетнюю программу обучения за два года, мальчик удостоился похвального листа. К этому моменту Седов понял, чего хочет от жизни — стать капитаном дальнего плавания. Но для этого нужно было получить специальное образование в мореходных классах Таганрога или Ростова-на-Дону.
Родители были против, но упрямый юноша не собирался отказываться от мечты. Он накопил денег и сбежал из дома. Инспектор учебного заведения в Ростове-на-Дону не отказал Седову, но поставил условие: он должен три месяца отработать на торговом судне. Лето и начало осени начинающий моряк провёл на пароходе «Труд», начав матросом и дослужившись до рулевого. 13 ноября Георгия приняли в «Мореходные классы» имени графа Коцебу, только после этого он написал родителям, которые с тех пор неизменно поддерживали сына во всех его начинаниях. Уже во втором полугодии за отличную учёбу Седову предоставили право бесплатного обучения, в 1899 году он выпустился с дипломом штурмана каботажного плавания, а 14 марта того же года сдал экзамен на штурмана дальнего плавания и получил назначение на пароход «Султан».
Надолго наш герой там не задержался. Хозяин, поставив его капитаном, потребовал вести судно на камни — его интересовала страховка — принципиальный Седов категорически отказался выполнить указания. Он довёл корабль до Новороссийского порта в целости и сохранности, но о дальнейшей работе не могло быть и речи. Кроме того, ему мало было просто ходить в море, Георгий мечтал о далёких экспедициях и научных открытиях.
В погоне за этой мечтой он поступил вольноопределяющимся в военно-морской флот и стал штурманом в учебной команде на судне «Березань» в Севастополе. В 1901 году Георгию присвоили звание прапорщика запаса, после чего Седов экстерном сдал экзамены за курс Морского корпуса и вырос до поручика. По протекции генерала Корпуса гидрографов Фёдора Дриженко его зачислили на службу в Главное гидрографическое управление при Адмиралтействе.
«Как раз в эти годы России грозила потеря огромного двойного острова Новая Земля, открытого русскими в древнейшие времена. Норвежские зверобои начали основывать на нём зимовки и промышлять в территориальных северных водах без всякого стеснения. В норвежской печати появлялись статьи об отсутствии интереса России к Новой Земле: там нет русского населения; русские вовсе не интересуются исследованием острова, даже берег не везде положен на карту. По настоянию министерства иностранных дел, Гидрографическому управлению предложено было приступить к исследованию Новой Земли и прилегающего Карского моря, к установке мореходных знаков для русских охранных и промысловых судов. В 1901 году организовали Экспедицию Северного Ледовитого океана на судне «Пахтусов». Её начальнику, капитану второго ранга Варнеку, предоставили право задерживать иностранцев в русских территориальных водах. Варнек с удовольствием зачислил в экспедицию своего нового молодого друга.
Так Седов впервые попал на север»
Из книги спутника Седова в его последней экспедиции Николая Пинегина
Путь в науку
В задачи гидрографической экспедиции входило исследование острова Вайгач, а также работы в устье реки Кары и у Новой Земли. После этой экспедиции Седов говорил Дриженко: «Мне место на Севере. Я понял всей душой. Слышал я в Константинополе пословицу: «Кто раз вкусил сладких вод из источника Дольма-Бахче, тот всю жизнь будет болеть желанием вернуться к нему». Видно, мои «сладкие воды» текут на Севере!»
Варнек же после этого путешествия отмечал надёжность и отвагу своего спутника: «Всегда, когда надо было найти кого-нибудь для исполнения трудного и ответственного дела, сопряжённого иногда с немалой опасностью, мой выбор падал на него, и он исполнял эти поручения с полной энергией, необходимой осторожностью и знанием дела».
Пока шла подготовка к следующей экспедиции, Седову в руки попала книга Фритьофа Нансена «Во мраке ночи и во льдах» — о путешествии на судне «Фрам» к Северному полюсу, до которого автор так и не добрался. Идея запала в душу Седову. В 1903 году он в статусе помощника начальника экспедиции Фёдора Дриженко отправился в плавание по Карскому морю. А в Архангельске познакомился с Энтони Фиалой, планировавшим достичь цели Нансена на судне «Америка». Это ещё больше зацепило русского моряка, которому захотелось бы во что бы то ни стало дойти до полюса первым.
— На полюс? Почему бы нет! Я готов хоть сейчас, если найдётся и у нас честолюбивый миллионер и поднесёт мне чековую книжку. Честное слово, я не буду ею злоупотреблять и на десятую долю! А почему бы на самом деле мне и любому из нас не стать на место этого кавалериста? Каждый из нас моряк и капитан. По крайней мере, не заблудимся. Все мы знаем, что такое лёд и северное море. А к морозу мы более привычны, чем любой из этих американцев. На холодке нам работа — одно удовольствие.
Из книги Николая Пинегина «Георгий Севдов»
Увы, русско-японская война заставила отложить планы по покорению Арктики. Седов служил в Сибирской военной флотилии, в 1905 году стал помощником лоцмейстера в крепости Николаевска-на-Амуре и заслужил орден Святого Станислава 3-й степени «за отлично усердную службу». Помимо рутинной работы он занимался и публицистикой: в газете «Уссурийская жизнь» в 1906 и 1907 годах появились его статьи, посвящённые Северному морскому пути.
В 1908 году, будучи уже штабс-капитаном, Седов вернулся в Санкт-Петербург и вскоре был в следующей экспедиции, вновь под руководством Дриженко — на сей раз в Каспийском море. Как помощник начальника экспедиции, он проводил рекогносцировочные работы и составлял навигационные карты, да так успешно, что заслужил очередной орден, на этот раз Святой Анны 3-й степени.
Год спустя Седову удалось вернуться на любимый им Север. Он должен был принять участие в Чукотской экспедиции Иннокентия Толмачёва как руководитель одной из партий.
«В конце декабря 1908 года начальник Главного гидрографического управления Вилькицкий вызвал к себе Седова.
— Господин штабс-капитан, я пригласил вас для обсуждения важного дела. Мною получено разрешение организовать экспедицию для описи устья реки Колымы и подходов к ней с моря. Экспедиция очень, очень ответственная. Не скрою — трудная. Но край весьма интересный. И самое трудное в этом деле — преодоление огромных пространств, очень длинный путь. Почти десять тысяч вёрст до места работы. Их нужно проехать в очень короткий срок, до начала навигации на реке Колыме. В дальней дороге будет немало хлопот и путевых лишений. И ещё осложнение — времени в обрез. Мне нужен человек энергичный, выносливый и знающий дело»
Из Николая Пинегина «Георгий Седов»
С трудным делом штабс-капитан справился блестяще — составленные под его началом карты и описание реки оказались достаточно надёжны, чтобы через пару лет пароход «Колыма» успешно прошёл из Владивостока в Колыму. Учёное сообщество по достоинству оценило заслуги Седова в экспедиции: его избрали действительным членом Русского географического и Русского астрономического обществ.
Мечты — сбывшиеся и нет
В 1909 году случилось ещё одно важное событие в жизни моряка: он познакомился с будущей женой, племянницей генерала Владимира Май-Маевского Верой. К этому моменту офицер был знаменитостью, путешественником, о котором писали все петербургские газеты. Они встретились на вечере у общих знакомых, но приметила его Вера ещё накануне, в Мариинском театре, где смотрела балет «Лебединое озеро».
«Особенно громко хлопал в ладоши и кричал «браво» рослый белокурый человек, лет тридцати, в форме морского офицера. Случайно взглянув на него, я невольно улыбнулась: его открытое мужественное лицо выражало такой искренний, юношески неподдельный восторг, он так горячо проявлял свою благодарность исполнителям, что в нём с первого же взгляда можно было распознать ценителя балетного искусства. Жизнерадостный, загорелый моряк был непохож на изнеженных, холёных, с печатью ранней усталости на лице, представителей «золотой молодёжи» тогдашнего Петербурга! Всё привлекало в нём — и открытая улыбка, и широкий лоб мыслителя, и прямой взгляд серых глаз»
Вера Май-Маевская (Седова), из статьи «Подвиг Георгия Седова»
Молодые люди поженились в июле 1910 года, аккурат перед отъездом гидрографа в экспедицию на Новую землю. Отправляясь в путь, он успокаивал взволнованную жену: «Ты же знаешь, я гидрограф. А гидрограф должен ко всему привыкать. Шторм, морозы, палатка где-либо на пустынном берегу… Всё это для меня привычное, родное. Я до полюса доберусь, поедешь со мной?..» Он вообще был очень внимательным, заботливым мужем, даже сам чистил ей сапожки.
Но и Вера в долгу не оставалась. В 1911 году, когда Седов был в экспедиции на Каспийском море, она вместо того, чтобы отправиться отдыхать на курорт, поехала к нему и включилась в работу: наблюдала за мерной рейкой. Дело было непростое — через день в течение суток сидеть на маленькой лодочке, чтобы аккуратным почерком заносить в журнал наблюдения. Вера не жаловалась, супруги были счастливы вместе. Именно после этой поездки у них родился сын Павел. Когда он появился на свет, Седов уже был в Архангельске — готовил экспедицию на Северный полюс.
Жена с маленьким ребёнком переехала туда, потеряв при этом поддержку своей дворянской семьи — отныне она могла рассчитывать только на средства, зарабатываемые мужем, ни о каком достатке речи не шло. Экспедиция требовала огромных денег, выделить которые отказались и Гидрографическое управление, и Государственная Дума. Финансирование пришлось организовывать самостоятельно, за счёт частных пожертвований. Денег не хватало. Позже Вера вспоминала, как Седов прикидывал затраты на экспедицию: «Мало, крайне мало… но что ж поделаешь. Надо рассчитывать на самое необходимое. Лишь бы сломить это равнодушие, этот лёд… — и вдруг ударял кулаком по столу, — только бы преодолеть ледяные стены в самом Петербурге, а полярные льды меня не страшат!»
Супруга по мере сил помогала мужу в подготовке — ухаживала за собаками, которых купили для путешествия. Она до последнего оставалась со своим Георгием, была и в числе провожающих на «Святом Фоке», пока буксирный пароходик не увёз всех родственников назад в Архангельск. Больше им не суждено было увидеться — капитан сгинул во льдах. Дойти до Северного полюса ему тоже не удалось, он умер, упорно продвигаясь к своей заветной цели.
«2 февраля. С утра тихо, пасмурно, температура -13°. В 12 часов при температуре -20° под пушечные выстрелы отвалили от судна к полюсу. Провожали нас вёрст пять вся здоровая команда и офицеры. Сначала дорога была плохая, но зато собакам помогала команда, а затем дорога улучшилась, а в конце Гукера встретили огромные ропаки, через которые пришлось переправляться благодаря наступившей темноте с большим препятствием; нарты опрокидывались, и люди падали. Я с больными ногами полетел несколько раз…
3 февраля. В 9 снялись с лагеря. Дорога скверная. Выпало много снега, и нарты врезаются в него. Собаки еле тащат. Подвигаемся тихо, тормозом является также третья нарта, которая без человека. Холод собачий -35°, при этом ветерок прямо в лоб… Ноги мои поправляются, слава Богу.
14 февраля. Сегодня в 9 часов потащились дальше. Снег, туман, ничего не видать, собаки не везут — караул. Протащились около трёх-четырех вёрст и стали лагерем… Здоровье моё очень скверно…
16 февраля… Болен я адски и никуда не гожусь. Сегодня опять мне будут растирать ноги спиртом. Питаюсь только одним компотом и водой, другого ничего душа не принимает. Увидели выше гор впервые милое, родное солнце. Ах, как оно красиво и хорошо! При виде его в нас весь мир перевернулся. Привет тебе, чудеснейшее чудо природы! Посвети близким на родине, как мы ютимся в палатке, больные, удручённые, под 82° северной широты!»
Из дневника Георгия Седова
Матросы Григорий Линник и Александр Пустошный, сопровождавшие капитана к полюсу, похоронили его на острове Рудольфа. В могилу вместе с Седовым лёг и российский флаг, который ему так и не удалось поставить на Северном полюсе. Но пусть главную свою мечту он так и не смог воплотить в жизнь, всё же стал капитаном дальнего плавания, всю жизнь ходил в экспедиции и занимался наукой — как и загадал себе в далёкой юности.
Источник: сайт Русского Географического общества. Автор Ольга Ладыгина